Иван Фролов - Жизнь прожить – не поле перейти

От старших мальчиков и девочек, с которыми подружились, они услышали, что где-то на востоке, чуть ли не у самой Москвы, идет большое сражение. Вскоре шепотом стали говорить о партизанах, которые бесстрашно воюют где-то рядом.

В одну из ночей все были разбужены выстрелами, лаем собак и криками. Их, всех детей, снова немедленно посадили под пол, в подвал, приказав, без разрешения не высовываться, где они просидели до самого утра. Оказывается, за эту ночь в деревне сгорело несколько домов, немцы искали партизан.

Теперь открыто и громко заговорили о необходимости перебазироваться к партизанам на базу, организованную среди болот в лесах. Как-то ночью их погрузили на подводы и повезли, запретив громко разговаривать. Потом переправляли на лодках через какую-то широкую не то речку, не то ее широкий разлив, где их уже ожидали люди с автоматами и винтовками на ремнях через плечи.

Тетя Феня, у которой они с Геной жили, стала работать на общей партизанской столовой, а они с другими детишками помогали ей подносить воду, дрова. Часто привозили на лодках раненных, она, маленькая девочка, вместе с другими девочками ухаживали за ними. Несколько раз их пытались бомбить, но к счастью, бомбы взрывались рядом. Для обмана немцев там, в стороне, подальше, иногда зажигали костры. В лагере появилась тушенка, макароны, крупа. Партизаны ра- довались присланным боеприпасам, радиостанции, радиоприемнику и продуктам. Все это сбрасывалось с наших самолетов на парашютах. Уже летом им с Геной объявили, что их отправят на самолете на большую землю. Самолет прилетел ночью, и ночью они улетали. Их везли с двумя тяжело раненными. Так они с Геной оказались на каком-то аэродроме Подмосковья, откуда их поездом решили отправить в Узбекистан, в Самарканд, в детдом. Об этом они узнали от назначенных для них провожатых. Таких, как они, здесь оказалось много. В Самарканде их с Геной, как и других детишек, помыли, постригли, поселили в разных комнатах, но в одном и том же здании. Здесь они жили, пока не закончилась война, продолжили жить и после войны, учась уже в школе и постоянно встречаясь. Роднее Гены у нее никого не было. За год до окончания десятилетки ее разыскала тетя и забрала к себе, а Гена продолжал учиться в ремесленном училище, немного поработал, потом армия. После школы поступила в педучилище, закончила и стала работать в одной из школ далеко от Самарканда, уже в России, куда ее увезла тетя. Связи между собой они с Геной не теряли, постоянно переписываясь.

Разыскивая племянницу Риту, тетя побывала в Брянске, откуда их эвакуировали вместе с заводом, разыскала оставшихся в живых работников завода после той бомбежки и всей войны. Выяснила, что ее сестра с мужем погибли, а куда исчез ребенок, никто не знал. В то время много людей теряли друг друга. Но потом кто-то рассказал о братском кладбище недалеко от железнодорожной станции у небольшого села, где похоронено много заводчан. Она поехала туда. Тете посчастливилось встретиться с хозяйкой дома, где им с Геной пришлось жить, той самой тетей Феней, чудом оставшейся в живых, но потерявшей всех своих детей. Узнала, как та приютила детей, оставшихся без родителей после бомбежки, которые прожили у нее больше полгода. Она же и поведала, что, опасаясь расправы немцев за помощь партизанам, детей из партизанского отряда, в число которых попала и ее племянница, потом отправили самолетом вместе с ранеными на какой-то аэродром в Подмосковье. Дальше след терялся. Тетя неоднократно писала в архив министерства обороны страны, в другие инстанции, но положительного ответа получить не могла. Время шло, и тетя уже смирилась с мыслью, что племянницы ей не найти. Думала, что может она сейчас носит другую фамилию, или могли же затеряться документы на нее в той самой бомбежке, где погибли ее родители, и потом в деревне, или партизанском отряде, в котором ей пришлось быть все же долго. Но мать Риты, перед эвакуацией, как бы предчувствуя, что дочь останется одна, метрическое свидетельство и подробное описание места ее рождения и местожительства зашила в ее, в то время, новенькое пальтишко. По этим документам, которые теперь потребовались, ее и определили в детдом в Узбекистане, в городе Самарканде.

После войны, отдыхая в одном из санаториев в Сочи, тетя подружилась с женщиной из Ташкента, работавшей в прокуратуре. Слово за слова тетя в разговоре рассказала со слезами на глазах о своей печали, о без вести пропавшей племяннице. Та, тоже сердобольная женщина из Ташкента, уезжая домой из санатория, взяла адрес проживания тети и все данные ее племянницы, пообещав поискать ее в детдомах Узбекистана и других республиках Средней Азии вместе с работниками прокуратур городов, с которыми ей приходиться часто общаться по различным вопросам ее работы.