Владимир Семибратов - Крестом и пулемётом

– Орден Красной Звезды – и не меньше, – прервал отца Георгия особист. – Согласен, – кивнул комиссар. Медали «За отвагу» слишком мало. Наташенька, помоги мне встать, – обратился он к санинструктору.

Все присутствующие тоже поднялись с земли – Медведев Георгий Владимирович! – торжественным тоном произнёс комиссар. – За уничтожение эшелона с вражеской бронетехникой вы представлены к высокой правительственной награде – ордену Красной Звезды.

– Служу Родине и трудовому народу… – услышал отец Георгий шёпот лётчика.

Да, именно так. – Служу Родине и трудовому народу! – громко и чётко повторил отец Георгий.

Хотя напоминание этой сакральной фразы для него было излишним. Образование историка, как говорится, обязывало помнить её, но именно в этот момент он прочувствовал и понял цену боевых наград, их ценность для ветеранов. Потом были и другие награды, за другое, но эта, первая, оставалась в памяти навсегда.

– Поздравляю, Жора, – комиссар улыбнулся и пожал отцу Георгию руку, – от всей души поздравляю. Приказ оформим немедленно за номером один. По партизанскому отряду. Да, кстати, товарищи, как будет называться наш отряд? Название придумать надо и список составить, чтобы всё, как положено. – Комиссар опустился на землю. – Итак, у кого какие идеи по поводу названия?

– А пусть дядя Жора назовёт, – предложила санинструктор, – ведь он же у нас сегодня герой.

– Я герой? – удивился отец Георгий. – А вы-то чем хуже? Месяц уже воюете, в настоящих боях бывали, где война настоящая, не то что тут – безответная пальба из кустов и взрыв поезда по чистой случайности…

– Товарищ Медведев, – нарочно, как можно более официальным тоном произнёс комиссар. – Я, конечно, понимаю, что скромность – неотъемлемая черта каждого советского человека. Но не до такой же степени. И потом, – он сделал паузу. – Как говорили в старину, барышня просит.

– Ладно, сдаюсь, – отец Георгий улыбнулся. Если уж барышня просит, тогда предлагаю назвать наш партизанский отряд так – «Народные мстители».

– Хорошее название, в самую точку, – тут же высказал своё мнение комиссар. – А главное, очень точно политически момент подмечен. Ведь партизаны есть армия народа, мстящая оккупантам. Предлагаю данное название утвердить. Кто за?

Пять поднятых рук. – Ладно, – комиссар сделал пометку в блокноте. – Теперь список, – и он быстро переписал всех присутствующих. – Жора, твои дата и место рождения, – обратился к отцу Георгию комиссар.

– 23 июля 1908 года. Псков, – отец Георгий ответил, как есть. Не видя особого смысла скрывать, только год от 1941-го на 33 единицы сдвинул. А вот где родился… Тут правду было лучше не говорить, и не потому даже, что этот город сейчас, в 41-м, Сталинградом, а не Волгоградом называется, а потому, что это пока ещё тыл глубокий, и, стало быть, при желании вполне можно справки соответствующие навести. Так что пусть уж его тутошнее место жительство местом рождения и будет.

«23 июля 1908 года», – начал писать в блокноте комиссар, и вдруг рука его замерла. – Подождите, так ведь сегодня…

– Да, 23 июля, – подтвердил отец Георгий, – мой день рождения. 33 года исполнилось. И, увидев удивлённые взгляды, пояснил: – Не время сейчас именины отмечать, война идёт.

– Не согласен, – возразил комиссар. – Война войной, а человек человеком. Так что, Георгий Владимирович, примите поздравления от всех нас… Ладно, – продолжил комиссар, снова открыв блокнот. – Как я понимаю, беспартийный?

Отец Георгий кивнул. – Тогда вот что, Жора. Пиши заявление. Здесь два коммуниста. Примем сразу, без кандидатского стажа. Он тебе подорванным эшелоном зачтётся.

«Так, началось, – вздохнул про себя отец Георгий. – Предложение о приёме в члены ВКПб». Этого он ждал и боялся одновременно, исключительно потому, что именно здесь во весь рост, вставало противоречие, которое имелось между ним и этой эпохой. Ведь он верующий, да не просто верующий, а священнослужитель Русской православной церкви. Пусть и де-факто лишённый сана, но никак не веры в Бога, а раз так, то ни о каком вступлении в ряды партии большевиков и речи быть не может с одной стороны. А с другой – во время войны Русская православная церковь и ВКПб действовали как бы заодно. Ну, в смысле борьбы с фашизмом. И, стало быть? Да и потом – прямой отказ от вступления в партию может плохо сказаться на его теперешнем положении, что крайне нежелательно. И как же в таком случае быть? Выход из возникшей ситуации нашёл отец Георгий ещё прошлой ночью, когда разрабатывал план своей легализации в этом времени. И заключался он в простом принципе: если знаешь, что откажут, не отказывайся сам.