Герман Мелвилл - Маскарад, или Искуситель

Негр завопил снова и, в отчаянии отшатнувшись от последней фразы, умоляюще поймал методиста за полу его пальто. Но возбуждённый проситель заметил перемену. В нерешительной и обеспокоенной атмосфере священник безмолвно следил за просителем, против которого, так или иначе, инстинктивное недоверие, поначалу слабое, теперь возрождалось, и, во всяком случае, с усилившейся серьёзностью.

– Никакой веры кривой бедный стар негр, – снова и снова вопил старый негр, отпуская полы пальто и умоляюще поворачиваясь повсюду вокруг себя.

– Да, мой бедняга… я… верю тебе, – тут же воскликнул уже упоминавшийся местный торговец, отчего негр, жалобно стоящий на жёстких пятках, понял, что решение принято в его пользу. – И вот здесь есть некое подтверждение моего доверия. – И затем, подложив свой зонтик под мышку и запустив свою руку в свой карман, он выловил кошелёк, и как раз случайно его визитная карточка, никем не замеченная, упала на палубу. – Здесь, здесь, мой бедняга, – продолжал он, жертвуя полдоллара.

Не более благодарное за монету, чем за доброту, лицо калеки пылало, как полированная медная кастрюля, и, качая одной протянутой рукой, он взял милостыню, в то время как, подсознательно придвинувшись, кожаным ремнём накрыл карточку.

Несмотря на общее чувство, благодеяние торговца не свершилось бы, возможно, без его нежелательного возвращения из толпы, и с того момента это благодеяние, казалось, так или иначе адресовало всем присутствующим своего рода упрёк.

И снова, и более неуступчиво, чем когда-либо, раздался выкрик против негра, и снова тот вопил в своём плаче и обращался к другим людям, опять повторяя, что друзья, которых он имел в виду, частично покинувшие список, свободно вступились бы за него, если бы кто-то пошёл и нашёл их.

– Почему ты не пойдёшь и не найдёшь их сам? – потребовал грубый лодочник.

– Как может я идти найти их сам? Друзья кривой бедный стар негр ногами должен прибыть к нему. О, што, што, а хороший человек с сигарой – хороший друг кривой негр?

В этот момент подошёл стюард и позвонил в звонок, призывая всех людей, которые не получили свои билеты, идти в контору капитана; это объявление быстро проредило толпу вокруг чёрного калеки, который вскоре сам, озадаченный несчастьем, исчез с глаз долой, – вероятно, по почти таким же делам, что имелись у остальных.

– Как дела, господин Робертс?

– А?

– Разве вы не знаете меня?

– Нет, конечно.

Толпа возле конторы капитана со временем растаяла, и вышеупомянутая встреча произошла на одном из балконов со стороны кормы между человеком в траурном наряде и с представительным, но не самым блестящим, длинным пером на шляпе и вышеупомянутым местным торговцем, к которому по-дружески, как к старому знакомому, тот и обратился.

– Возможно ли, мой уважаемый господин, – резюмировал тот, что с пером, – что вы не помните моего лица? Тогда почему я вспоминаю ваше отчётливо, как будто не более получаса, а не полвека прошло с тех пор, как я увидел вас? Не припоминаете меня теперь? Посмотрите внимательно.

– По своей совести, воистину, я протестую. – Честное изумление. – Благословите мою душу, сэр, я не узнаю вас – воистину, воистину. Но останьтесь, останьтесь, – добавил он поспешно, не без удовлетворения глядя на креп на шляпе незнакомца. – Останьтесь. Да, мне кажется, хотя я и не имею удовольствия лично знать вас, но всё же я вполне уверен, я, по крайней мере… слышал… вас, и ещё недавно, совсем не давно. Бедный негр на борту здесь упомянул вас среди других, из-за характера, как я полагаю.

– О, калека. Бедняга. Я его хорошо знаю. Они нашли меня. Я сказал всё, что мог ради него. Я думаю, что преуменьшил их сомнения. Если бы я мог оказать более существенную услугу! И кстати, сэр, – добавил он, – теперь позвольте мне спросить о том, что останавливает меня: обстоятельства отношений одного человека, хоть и скромного, к характеру другого человека, хоть и огорчающему, не заставляют ли поспорить о большей или меньшей моральной ценности у последнего?

Славный торговец выглядел озадаченным.

– Вы всё ещё не вспомнили моё лицо?

– Истина пока заставляет меня сказать, что не могу, несмотря на все мои старания, – таков был неохотный искренний ответ.

– Разве я мог так измениться? Поглядите на меня. Или я тот, кто ошибается? Разве вы не сэр Генри Робертс, торговец-отправитель из Уилинга, Пенсильвания? Умоляю, если вы теперь размещаете рекламу на визитных карточках и одна из них случайно имеется при вас, просто посмотрите на неё, и увидите, что являетесь тем человеком, за которого я вас и принимаю.