Николай Игнатенко - Дельфин

Марк выглядел слегка утомлённым.

– Поведай мне, невеже.

Лука перешел от одного окна к другому и, не смотря на издателя, продолжил:

– Она звучит в душе каждого из слушателей такой, какой он представлял ее дальше. Она звенит и переливается, она наполняется теми оттенками, которые в нее может привнести даже самый далекий от искусства человек, но наполняется оттого, что у него есть свой необъятный личный мир, который допишет ее лучше композитора.

Теперь Лука смотрел в глаза Марку:

– Я живу этим же, Марк. И ты, ты же не только мой друг, ты же еще и человек искусства. Ты должен знать. Я не универсальный солдат, чтобы писать по команде то, что покупают. Мне интересны только те сюжеты и те персонажи, которые периодически генерируются в этой голове. Они – моя плоть и кровь. И, если они и должны переживать трагедию, то потому, что так будет лучше для их образов и их места в этом мире. Комедийно они не сработают.

Марк помолчал, а затем провел вспотевшими руками по брюкам, растопырив пальцы:

– Давай вернемся к этому разговору через, скажем, недельку. А пока я совершенно точно забираю права на издание твоих последних сценариев в виде книг. Ведь они же будут?

Лука хмыкнул.

Через час писатель уже сидел в одном из небольших, но уютных баров на одной из тех небольших, но уютных улиц, которые он ценил из-за атмосферы, кухни и отсутствия людей. Лука крепко держал бокал левой рукой, рассеянно стуча пальцами правой по столешнице и слушая ритм. С каждой минутой его хватка все усиливалась, пока не эмоции не достигли точки кипения, и рука постепенно занемела. Лука, отвлекшись от мыслей, встряхнул ей, и осушил бокал. Закатанные по локоть рукава темно-синей рубашки открывали несколько небольших тату на левой руке, правая же при этом оставалась нетронутой, лишь только оттененной несколькими заметными браслетами и тканевыми повязками. Шляпа лежала рядом с бокалом, на стойке, и в ее сторону Лука посматривал пару-тройку раз за минуту, блуждая черным и темным взглядом, в котором просматривалась целая гамма эмоций, различимая лишь при линзах, добавляющих взору проницательность и сочувствие.

Лука провел рукой по шее и решительно встрепенулся, вдруг сжав кулаки. Взяв шляпу, он направился к выходу, как вдруг на входе его перехватила вбежавшая в бар девушка, и, бесцеремонно обняв и поцеловав в щеку, потащила обратно в глубину заведения к ближайшему свободному столику. С пристрастием понаблюдав за парой со стороны, можно было четко и уверенно охарактеризовать молодых людей как друзей – дистанция определенно чувствовалась с обеих сторон, расстояние в мелочах, но это был тот тип дистанции, которая не мешает, а приукрашивает многолетние отношения: она не дает им скатиться в бездну чувств, не нужных обоим, и, что более важно, не испытываемых обоими на самом деле.

– Я уже хотел было идти за тобой. Не думал, что Октавия может прийти вовремя.

С приходом подруги Лука заметно просветлел. Октавия завязала распустившиеся непослушные русые волосы и, улыбаясь, принялась пристально испытывать Луку взглядом ярчайших голубых глаз.

– Ты снова меня будешь вот именно так расспрашивать обо всем?

– По-другому ты мне можешь соврать.

Октавия заказала себе кофе с только ей известным сиропом, и откинувшись на стойку бара спиной, обернулась ко входу, запрокинув голову. Мужчины со всех концов заведения стали уже почти бесцеремонно разглядывать девушку, что Октавию совсем не смущало. Лука не был в настроении, а потому он задал свой типичный для такого своего состояния вопрос, прокручивая в голове лишь варианты её ответа, каждый из которых он уже слышал:

– Скажи-ка мне, почему на меня это не действует?

Лука вовсю улыбался, зная, что ждет этих ловеласов, принявших на грудь уже с утра, стоит им лишь подойти. Октавия неопределенно вздохнула, и отпила из бокала:

– Потому что ты слишком много знаешь, слишком много думаешь и слишком мало пьешь.

Лука отпил в ответ и покачал головой.

– Это не причина.

– Я знаю. Я так говорю, потому что причина мне неизвестна.

– То-то же.

Диалог входил в русло, в котором люди, знающие друг друга от года до трёх, начинали сомневаться в теплоте друг друга. Собеседникам это не грозило.

– Марк взял рукопись?

– Взял бы – я бы пригласил тебя не в «Secret».

Октавия вскинула брови и снова откинулась спиной на стойку бара.

– Ты бы пригласил меня именно сюда, потому что ты любишь именно такие места. Ты любишь «Secret».