Александра Азанова - Были одной жизни, или Моя Атлантида

В заколоченных ящиках – сыр, большими буханками. Везём его на станцию Менделеево на базу сырпрома, откуда его отправляют на фронт. Я же послана сестрой к маме в Дедюхино, что в семи километрах от Березников. Везу маме муки килограмм пятнадцать. Сижу на ящиках, высоко от полозьев саней. Заехали на лесную дорогу. Сани остановились. Парень достал топор, аккуратно вынул две досочки от одного ящика, достал две буханки сыру, вложил на их место два заранее приготовленных, спрятанных в сено кирпича, заколотил ящик.

Одну буханку тут же разрезал топором на четыре части, раздал всем, и мне тоже. Мы все впились зубами в ароматный вкусный, в меру солёненький сыр. Я без зазрения совести съела свою часть. По телу пошло тепло, начало клонить ко сну, ведь встала рано. Вместо тёплой шали сестра дала мне для дороги старенькое фланелевое одеяло, я завернулась в него, у живота изнутри держу края одеяла, чтобы не терять благодатного тепла. Дремлю. Временами открываю глаза, с восхищением смотрю на природу. Солнце зажигает каждую снежинку, превращая их в алмазы и бирюзу. Деревья покрыты и снегом, и инеем, и тоже сверкают под солнцем. Я говорю себе: «Я вижу такую красоту, какую не каждый увидит!» От красоты захватывает дыхание. Но сон снова наваливается на меня, я уже вижу другие картины. Движение саней, чувствую, как-то замедляется. Открыть бы глаза, нет – сон не отпускает меня!

И, вдруг, сани качнулись, я взлетела в воздух, не разжимая рук на одеяле, и – вниз! Мигом оказалась в снежной яме, голова запрокинута, горло прижато к тверди, в рот лезет снег, не успеваю отплёвывать, задыхаюсь, руки по швам – не достать! Крикнуть не могу, совсем погибаю. Но слышу краем ушей: меня ищут! «Где девка?» – громко кричит Санко. Тут он заметил подошвы моих стареньких валенок, подбежал, подхватил, потянул! Освободились руки, я оперлась о твердь и оказалась на свободе! Еле-еле отдышалась, встала на ноги, осмотрелась. Оказывается, дорога шла под гору, гора не крутая, но длинная и извилистая, сильно укатанная, сани развернулись наперёд лошади и опрокинулись на бок, резко сбросив меня. Я и улетела в «тартарары», в кювет, занесённый снегом. Приземление мягкое, но последствия могли быть не весёлыми, не увидь Санко моих пят. Привели всё в порядок, благополучно приехали на станцию Менделеево, попрощалась я с попутчиками и села в вагон поезда.

Прохладными были последние дни августа 1944 года. Я возвращалась из Перми в село Паздниково, Карагайского района, куда перевели сестру из деревни Марково. Я опять же служила при ней санитаркой, хотя уже пыталась сбежать от неё. Но неудачно. Выжидала более удачного момента для второй попытки. А пока служила ей верой и правдой. Она заставила меня найти для неё у жителей города пальто для зимы. У старушки, хозяйки избы, где мы работали и жили, приехала дочь в отпуск, давняя горожанка. Узнав о желании сестры выменять пальто за муку, пообещала помочь, дала свой адрес. И пришлось мне тащить муку в чемодане на плечах, не много, не мало: двадцать километров до железнодорожного разъезда Мокино, самой ближней от нашего села. У соседки хозяйкиной дочки, дверь напротив, нашлось чёрное плюшевое пальто, на мой взгляд, подходящее для сестры. Срядились за три пуда муки. Дорого это, или дёшево, не знаю. Была я совсем не опытна, посоветоваться не с кем. Оставила первый пуд муки, приехала к сестре, говорю: «Поедем, посмотри сама, чтобы не кота в мешке тебе привезти». Ехать ей не захотелось, сказала, что доверяет мне. Снова по колхозам собрала она пуд муки, и опять я на плечах несу тяжеленный чемодан, двадцать вёрст «киселя» хлебаю.

Сразу у села течёт река Обва. И широкая, и глубокая, быстрая и рыбы в ней много водится. Мужики ловят её бреднями, сетями, удочками и у самого берега ставят плетёные из виц ивы «морды», как корзинки, только с хитрым узким входом в неё. Рыбы в неё заплывают, а обратного выхода нет. Моста через реку не было. Днём рыбаки на лодках перевозили на ту или иную стороны, кому куда. Но был ещё и переход в одном месте по выступающим со дна каменным глыбам, местные жители этот переход хорошо знали, называли его «бродом». Я тоже, вроде бы запомнила его расположение. Второй пуд муки увезла.

Сестра набрала муки на третий рейс. Боже, как я устала!..

Третий поход с тяжёлой ношей на плечах. Чемодан отдавил мне плечи. Отдала женщине третий пуд, осталось взять пальто и в обратную дорогу. Но судьба решила развлечься со мной! Женщина попросила меня чуть задержаться, она только сходит до магазина. Я осталась у закрытой двери. Жду, жду, день проходит, уже вечер, и он к концу. Я голодна, еды не брала с собой, рассчитывая вернуться домой к вечеру.