Давид Павельев - Через 48 часов

– Нужно просто ему не мешать.

– Мы – группа поддержки, – с достоинством произнёс небритый парень.

– Н-не п-понимаю, – бормотал Эдик, принявший уже несколько стаканов виски, так что язык у него ворочался с трудом. – Если З-заика всё это в-время т-трениров-вался т-таскать ж-железки и м-может н-не з-заикаться, – тут он громко икнул, – ч-чего же он т-тогда н-не стал усп-пешным, н-не к-купил м-машину в к-кредит и не з-завёл п-подружку? Т-тогда бы ему и уб-бивать н-не п-пришлось…

– Человеческая душа – потёмки, – заметил Ловкач с видом профессора.

– М-может, он и п-прав…

– Осталось тридцать пять часов! – ликовали фанаты. – Ура!

Но, как водится, полного единодушия в поддержке намерений Заики не наблюдалось. Благодаря телевидению о готовящимся мероприятии узнала не только молодёжь, но и более возрастная аудитория, в числе которой оказалась бабушка Эдика – весьма энергичная и сообразительная пожилая дама. Она сразу поняла, какой опасности подвергается её любимый и единственный внук, и потому почти сразу же отправилась в полицию.

Утром она уже была в кабинете своего старого знакомого – инспектора Банкина. Это был опытный оперативник старой закалки, седовласый и седоусый, отказывающийся выходить на пенсию по причине того, что, по его авторитетному мнению, в его лице полиция Мегаполиса потеряла бы самого способного сотрудника, да и молодое поколение некому будет учить уму-разуму. В это утро инспектор заканчивал ночное дежурство и потому героически боролся со сном.

– Случилась беда, инспектор! Через двадцать четыре часа произойдёт убийство!

Умудрённый опытом полицейский вскинул брови.

– Кого убьют?

– Не знаю. Возможно, моего внука.

– Гражданка, в этой жизни всё возможно. Но мне нужны железные факты.

– Инспектор, вы что, телевизор не смотрели? Этот, как его… он же сам сказал…

– Но он же не сказал, что убьёт вашего внука. Вот если бы он ему угрожал, я задержал бы его на пятнадцать суток и заставил бы подметать пол в кабинете… да, грязновато у меня, это точно.

– Но он угрожал общественному порядку.

– Порядок, конечно, превыше всего, гражданочка. Но посудите сами – мало ли в Мегаполисе придурков? Сегодня он хочет всех поубивать, завтра – перехочет. А для того, чтобы арестовать его, я должен отправить на место группу захвата – бойцов в масках и с автоматами. А представьте, если к каждому такому идиоту отправлять отряд? Кто тогда будет блюсти порядок и защищать ваш спокойный сон…

Это сладкое слово оказалось последней каплей, и убелённая сединами голова опустилась на стол, после чего по кабинету разнёсся оглушительный храп.

– Ничего не поделаешь, закон суров, но справедлив, – смиренно произнесла бабушка Эдика и отправилась туда, где ей точно помогут.

Стоило ей спуститься в метро, как диктор, объявляющий станции, острым, безапелляционным голосом произнёс, будто бы читал приговор: «Жалкие людишки, осталось всего двадцать часов до наступления кульминации!»

– Чур меня, чур меня, – приговаривала бабушка, пока не доехала до нужной ей станции. Именно здесь находился главный офис Общества борьбы за общее благо и общественную мораль.

Председатель общества Глафира Амвросьевна Благоволенская приняла её сразу, так как они были знакомы по кружку любительниц вышивания крестиком. Правда, в кабинете находился ещё и друг молодости Глафиры Амвросьевны Демьян Прокофьевич Домостроев, владелец сети магазинов, или, как он сам себя называл, купец. Но Демьян Прокофьевич был туг на ухо и доверительной беседе двух дам практически не мешал.

– Представьте себе, уважаемая Глафира Амвросьевна, так вот и сказал: жалкие, мол, людишки, мол, мусор вы, и место вам на помойке.

– Ах, дорогая Ксения Поликарповна, какое чудовищное неуважение к старшим! – покачала головой Благоволенская.

– А ещё он говорил, что возьмёт большую стрелялку, как её там… и всякого отправит на тот свет, кто ему попадётся.

– Ах, всякого честного человека! Да как же ему не стыдно?

– Да, именно. Вот что я вам скажу, мы должны положить конец этому беспределу.

– Всё это происки жидомасонов, – гаркнул Демьян Прокофьевич, до того с отрешённым видом гладивший бороду.

– Понимаете, Ксения Поликарповна, – Глафира Амвросьевна приготовилась к долгой, преисполненной высоко моральной мудрости речи тоном классной дамы института благородных девиц, которому она училась всю свою молодость по повести «Бедная Лиза». – Суть данного прискорбного инцидента в том, что убивец намерен губить тела, а не души невинных жертв. В то время как миссия нашего общества состоит как раз в наставлении молодых заблудших душ на путь истинный и воспитанию в них благонравия и благородства.