Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 3

На следующий день, в сопровождении преподавателя с кафедры «Технические средства судовождения» Алексея Лысенко и преподавателя кафедры английского языка, на судно доставили обоих кадетов. Капитан также послал к морскому вокзалу своего второго помощника, всего лишь четыре года назад закончившего ДВВИМУ и к тому же знавшего обоих преподавателей, для встречи всей группы. Второй помощник без приключений доставил всех на судно и в первую очередь в каюту капитана для представления. Познакомившись и поговорив на обычные отвлеченные темы, включая и их будущую практику с районом плавания, капитан отпустил изрядно уставших под впечатлением многого впервые увиденного в северном полушарии, в отличие от их южного, в сопровождении старпома, поселившего кадетов в заранее приготовленную двухместную каюту со всеми удобствами. В ней им придется находиться все полгода их практики. Капитан поручил кураторство над австралийцами второму помощнику как хорошо знающему английский язык, и вахту они тоже стояли со вторым. Второй помощник также являлся руководителем практики у кадетов. Программу своей практики австралийцы старались выполнять по-настоящему, обращаясь ко второму помощнику в случае непонятностей. Кадеты вскоре рассказали, что желающих попасть в Россию на практику было более чем достаточно и среди них преобладали романтики: увидеть арктические льды, белых медведей, китов и ластоногих моржей, тюленей, сивучей, и плавание во льдах как в составе каравана, так и одиночное. Уже на следующий день кадеты позвонили родителям, делясь первыми впечатлениями, и, похоже, их все устраивало. На руле стоять им уже приходилось на первой практике, и нынешняя – уже вторая после третьего курса в их послужном списке. На судне также были трое практикантов четвертого курса ДВВИМУ, успевших сделать первый рейс в Арктику и уже месяц работавших на «Нижнеянске». Через три дня закончили погрузку, и судно снялось в свой обычный рейс на Певек и бар Колымы с контейнерами и грузом техники. Шла вторая половина июля, когда арктическая навигация подбирается к своему экватору, а начальство всех уровней, как бы соревнуясь между собой, все торопит капитанов судов – «быстрее, быстрее», прекрасно сознавая, что капитаны и без их подсказок делают все возможное, чтобы пройти навигацию в кратчайшие сроки и не угодить в ледовые заторы близкой осени. Но сила привычек и традиций не дает начальству расслабиться, и со своим вечным погонялом оно чувствует себя в центре этого процесса, вокруг которого все и крутится, хотя на погоняние никто особого внимания и не обращает, воспринимая его как нечто само собой разумеющееся. А капитаны спешат закончить грузовые операции в порту, чтобы вырваться на необъятные океанские просторы и гнать полным ходом до самого «угла», умудряясь не встретиться ни с одним из редких летних циклонов, способных задержать судно или выбить его из давно рассчитанного расписания. И, завернув влево за угол мыса Дежнева, идти, не снижая скорости, к порту назначения, тщательно осматривая горизонт: не дай бог встретиться с какой-нибудь глубоко сидящей в воде одинокой льдиной, столкновение или наезд на которую чреваты самыми печальными последствиями и пробоиной в корпусе. И полярный круглосуточный день, когда солнце не заходит все 24 часа, выступает их надежным союзником. Это самое лучшее время во всей навигации, никак не похожее на гонки на выживание, которые наступят в сентябре-октябре, сопровождаемые прибывающими с севера ледяными полями пакового льда, нагоняемого усиливающимися северными ветрами, частыми снежными зарядами и редкими солнечными лучами, лишь изредка пробивающими туманные снежные вихри. Да и наступление полярной ночи тоже оптимизма не добавляет: поневоле заставляя сбавлять ход и до боли в глазах всматриваться в экран постоянно работающего радара в ожидании, когда радиальный луч вспыхнет отраженным ото льда эхосигналом. Лишь одно напоминание об осенних, все ухудшающихся условиях плавания лучше всяких начальственных окриков подгоняет капитанов следовать по трассе, не сбавляя хода, спешащих закончить выгрузку и погрузку, чтобы снова отправиться за очередной партией груза. Трасса пути чистая от пролива Дежнева до Певека, и лишь в районе мыса Шелагского небольшие поля – остатки Айонского массива, которые при отсутствии северных ветров гоняют течения и переменные ветры мимо Чаунской губы в пролив Лонга, и они, сталкиваясь, торосятся и в виде длиннющего гребня растягиваются на десятки миль полосками шириной 2—3 кабельтовых и высотой до 25—30 метров. После пролива Лонга встретили несколько таких гряд, которые пробили, не снижая хода, по причине их слабости: торошенный лед только что образовал эти гряды, и они еще не успели смерзнуться и при касании штевнем сразу же начинают рассыпаться. Для несущих вахту на руле кадетов это был верх восторга, когда штевень судна пробивал гряду и большие массы еще не смерзнувшегося снега вызывали настоящую снежную вьюгу. Это был первый лед в жизни австралийцев, и к тому же на ледокольном судне, и более того, они сами стояли на руле. После окончания вахты они побежали на бак с фотоаппаратом, чтобы сделать снимки во время удара штевнем о торосящийся лед: уникальные кадры, которые в Австралии не увидишь. «Нижнеянск», повторяя свой прежний рекорд, добрался до Певека очень быстро, не встречая особых препятствий на пути, и через двое суток уже следовал на Колымский бар, где также обошлось без непредвиденных задержек: речные суда подавались без задержки и все 500 ящиков выгрузили за трое суток, не забыв захватить и 200 ящиков порожняка. Речники увозили груженые контейнеры вверх по Колыме на 150 миль и возвращали оттуда пустые. Погода стояла как по заказу, и временами забывалось, что находишься в Арктике, а не где-нибудь в северном Причерноморье. Судовой экипаж давно привык к условиям работы, не обращая особого внимания на окружающий пейзаж с часто появляющимися белыми разбалованными медведями, нагулявшими добрый жирок на судовых пищевых остатках и лениво, скорее по инерции, пытающимися охотиться на нерп, которые своими маленькими глазками-бусинками издалека замечали своих исконных врагов и не спешили прятаться при их приближении, словно зная, что те не сильно голодны. И лишь австралийские курсанты с широко открытыми глазами наблюдали за неизведанной до этого картиной арктического безмолвия, наполненной своими, только ей присущими специфическими чертами, которые не встретишь вокруг южной полярной шапки.