Вадим Лёвин: Власий

– А парень у нее есть?

– Да был один – ухаживал, ухаживал, а как стал замечать за ней проблемы со здоровьем, так и бросил. У него мама врач. Она ему подсказала, что заболевание такого типа генетическое и может по наследству передаваться. Так он как узнал об этом, то сразу и в кусты подался.

– Не расстраивайтесь, может, и к лучшему. Может, с кем в институте познакомится.

– А что, запросто может познакомиться. Она красивая, видная со стороны, только вот когда встанет со стула и пойдет, то ухажеры подостывают, у них всякая охота с ней знакомиться отпадает. А об этом я и не жалею – мужик с воза, кобыле легче идти. Вы представьте себе – родила бы, а он бросил бы ее с ребенком через пару лет. Вот тогда беда бы была. А может, и нет, ребеночек бы то остался.

– А с этим заболеванием рожают?

– Да рожают, врачи так говорят. Только на сохранении девять месяцев полежать придется. А так рожают, я точно знаю, я узнавал об этом.

Петр Петрович включил левый поворот и выехал на Варшавское шоссе. К этому времени дождик чуть моросил – на улице посвежело, на небе ни единой тучки, начинало понемногу припекать. Яркие солнечные лучи, проникавшие в салон автомобиля, в пять минут разогрели его так, что стало нестерпимо душно от насквозь прогретого и влажного воздуха. Петр Петрович приоткрыл боковое окошечко – вмиг стало легче дышать, в салоне повеяло освежающей прохладой летнего дня после проливного дождя. Через два километра после того, как он свернул с Варшавского шоссе на Каширку, дождь перестал моросить вовсе. Город приходил в себя и оживал после природной стихии. Горожане, словно тараканы, выползали из своих щелей на улицы города. Улицы наполнялись повседневной суетой и беготней, неразберихой и суматохой. На смену дождю приходила полуденная жара. Горожане спешили наверстать упущенное время и довершить начатые было ими дела, прерванные на час с лишним разбушевавшейся водной стихией, едва не переросшей в потоп. На улицах города в эти полтора часа было так темно и дул такой сильный ветер, что Петр Петрович немного даже испугался.

Петр Петрович проехал онкоцентр на Каширке.

– Вот здесь, вот здесь направо. – Шатенка засуетилась, напряглась – ее рука пришла в движение, и она уже изо всех сил силилась указать Петру Петровичу то место, где ему следовало повернуть направо. Петр Петрович же, словно бывалый-перебывалый таксист, со стажем не меньше чем в четверть века, улыбнулся многозначительно и сказал брюнетке с горбинкой на носу:

– Да знаю я дорогу, не первый год замужем. Мне здесь каждая колдобина знакома и каждый светофор в радость.

– Вы хотели сказать в тягость?

– Ну да, в тягость, на Каширке светофоров понатыкано, словно фонарных столбов, то и дело о красный свет лбом тыкаешься. А так-то я здесь уже бывал не меньше одного-другого десятка раз. Не переживайте. Сейчас повернем направо, вниз еще с километр проедем, и мы на месте. Там, по сути, тупик.

– Да, точно. Приятно иметь дело с бывалыми людьми. Вы, наверное, хорошо Москву знаете? Я-то не очень.

– Да не особо что. Так, основные развязки да с сотню-другую улиц. Москва с новыми властями разрастается как на дрожжах. Я когда в институте учился – еще при Гришине – здесь только эту станцию метро построили. Здесь кругом пустыри были, а теперь Москвой считается – чудно даже как-то.

– А вы где учились?

– Там же, где и дочка, в текстильном.

Через километр Петр Петрович остановил машину:

– Все, приехали.

– Надо же как, мы с вами быстро за разговором доехали. Словно и времени никакого не прошло вовсе. Так, как будто под зонтиком простояла возле остановки, пока дождь не закончился.

– Да, быстро доехали без пробок, нигде подолгу стоять не пришлось. И погода, похоже, налаживается, посмотрите – на небе и облачка нет. Наверное, через час такая жарища, такое пекло будет, что с ума сойти.

– Пусть уж лучше жара и пекло, чем такой ливень.

Перед тем как выйти из машины, женщина – с первого взгляда похожая на гимнастку из цирковых, протянула Петру Петровичу полторы тысячи рублей вместо оговоренных заранее пятисот. Петр Петрович с удивлением посмотрел ей в лицо.

– Возьмите, возьмите, это не вам, это вашей дочке.

Увидев нерешительность Петра Петровича, женщина положила деньги на «торпедо» и проворно – ровно так же, как и ранее села в нее на Молодогвардейской улице, – выскользнула из машины наружу и хлопнула на прощание дверкой, не дав даже и рта раскрыть изумленному Петру Петровичу. У него сразу же поднялось настроение, и он несколько взбодрился. Эта тысяча рублей не была сегодня лишней для него.