Наталья Адлер - Колодец. Сборник рассказов

Ночью Григорий пришёл домой пьяный и опоясал спящую жену мотком верёвки. Полина вскрикнула, широко раскрыв глаза, а он молча и зло хлестал её. Полина бросилась к двери, он остался в доме.

Судорожно глотая воздух, она бродила по двору и дрожала от нервного напряжения и холода. Зашла в сени. Там висела старая дошка и лежали валенки. Оделась, снова вышла во двор.

Голова горела, её жар заглушал жар рубцов от верёвки. Полина зашла в сарай, погладила корову. С сеновала спрыгнула кошка, стала тереться о валенок хозяйки. Полина нагнулась, прижала кошку к груди…

Судорожно поглаживая теплый мурчащий комочек, Поля медленно пошла к колодцу. Остановилась. Бессильно опустилась на землю и забилась в рыданиях. Кошка спрыгнула с рук и, жалобно мяукая, смотрела на хозяйку, будто хотела утешить, но не знала как… Полина стала на колени и зашептала свою последнюю (так ей казалось) молитву:

– Господи, прости меня, не могу больше терпеть, не хочу жить, Господи, прости меня, грешную…прости.

И впервые посмотрела в черную бездну колодца. Отпрянула. Подняла глаза к звёздному небу:

– Прощайте…

Вместе с бадейкой полетела вниз. Вдруг звёздочками вспыхнули родные глаза детей. «Мамочка, мама!» – застучало в висках.

– Боже, спаси!

Утром соседка встала доить корову и услышала глухой, далёкий, как из-под земли, стон. Полина не утонула, она из последних сил держалась за выступ в срубе и потеряла сознание, когда скрипнул ворот и кто-то медленно стал опускаться в колодец…

Теперь в селе часто можно видеть женщину с большими синими глазами, в которых, как укор, застыл вопрос – что же вы сделали со мной, люди?

А сельчане старались быстрее скрыться за калиткой, чтобы не встретиться с помешанной Полей, блуждавшей по улицам. Встретив кого-нибудь, она просила: «Иди, закрой колодец крышкой, прошу тебя, закрой колодец…»

Подросшие дети находили мать и вели домой мимо заваленного и засыпанного землёй колодца.

– Не жилец она на белом свете, – перешептывались соседки, когда Валентину привезли после онкологической операции домой. Одни глаза на посеревшем лице светились жизнью, а тело было беспомощным и непослушным. Она действительно чудом вынесла операцию, так как сердце основательно барахлило уже несколько лет. Дома ждали сын и бабушка. Ещё в больнице предупредили, что детей больше рожать не желательно, так как роды могут окончиться смертью.

С тех пор прошло полтора года, которые показались Валентине бесконечно длинными и невыносимо тяжелыми. Мужа она похоронила за несколько месяцев до операции. Теперь ей уже хватало сил дойти с сыном до могилок. Валя стала на колени, обняла холмик земли, заросший травой, и молила Бога забрать её к мужу. Губы беззвучно шевелились, а из глаз капля за каплей до самого подбородка и дальше по шее текли и текли слёзы.

Прикосновение детских рук вывело её из забытья.

– Мама, мамочка, пойдём домой, мне страшно, – просил Юрка, испуганно глядя на мать.

– Сыночек, сыночек мой, да как же я тебя оставлю? Господи, прости меня, сына-то на кого? Пойдём, сыночек.

Сердце сдавило дикой болью и Валентина потеряла сознание. Юрий побежал по кладбищу к дороге, размазывая по щекам горькие слёзы.

– Дядя, дяденька, – обратился мальчик к идущему мимо мужчине, – помогите, там мама лежит…

Сергей как пушинку поднял Валентину на руки и побежал в соседнюю организацию в медпункт. Мальчик бежал сзади. Валю привели в чувство, оказали необходимую помощь. Открыв глаза, она увидела рядом с собой друга детства – Сергея.

– Где я, почему ты здесь? – Сергей всё рассказал.

– Медсестра сказала, что тебе надо хорошенько подлечиться в больнице, скорую помощь мы уже вызвали, а сына я отведу к тебе домой. Бабушка дома?

Валя кивнула.

– Ну, вот и хорошо. Скажу ей, чтобы она тебя одну больше никуда не отпускала. Можно я буду проведывать тебя в больнице?

– Приходи.

Сергей приходил часто, приносил гостинцы. А память вновь и вновь возвращала его к безоблачным дням детства, когда они с Валентиной играли во все мальчишеские игры, лазили по деревьям и клялись в братской дружбе. В братской, потому что Валя была похожа на мальчишку с короткой стрижкой и своей любовью к мальчишеским играм. Ещё вспоминал, как нёс её на руках, такую невесомую и беззащитную. Острая жалость разливалась в сердце.

– А как жена смотрит на то, что ты ко мне ходишь?

– Я ей не докладываю. И вообще, пусть тебя это не волнует, мы давно живём не лучше, чем кошка с собакой. Дочку жалко, а то б давно ушёл. Да и Татьяна, чуть что, так гонит, не нужен я ей. И всё, закроем тему, не думай об этом.