Алена Москвитина - Грязные девяностые

Генка захотел, было, порисоваться, сказать, что мол, совсем не боится, а это все маменькины сынки этими прятками занимаются, тем более, что видел перед собой гордый затылок с вьющимися каштановыми волосами, убранными в хвост, принадлежащие Вере Петуховой. По мнению Генки, она был намного красивее Барковской, просто одевалась скромно и держалась строго. Услышав интересный разговор, она обернулась и неожиданно поддержала «маменькиных сынков».

– Ну и правильно прячутся. Думают о своих родителях. Раньше о Родине думали, но сейчас ее вроде как и нет.

Белов прочистил горло, и, стараясь не смотреть на одноклассницу, осторожно возразил:

– Не все так Вер, может кто-то и думает о родителях, но большинство-то больше о себе.

Та, сквозь ослепительную улыбку парировала:

– Родителей это вполне устраивает.

В этот момент к ним подошел Димка Фокин – красавец из элиты. Правда, с лисьим взглядом, но с точеными чертами лица. Его, видимо, заинтересовало – чему, это, Петухова так улыбается. Или кому. Он вальяжно присел на парту парней, со стороны Ванозова, зная, что Колька не будет брыкаться. А вот Генка одарил его недобрым взглядом.

– Петухова, ты, вроде как сегодня к репетитору по химии идешь?

– Может и иду. А что?

Фокин пожал плечами и повертел ручку в пальцах, выдерживая паузу.

– Можешь отдыхать, он заболел.

Димка соскочил с парты и неспешно удалился. Вера сделала задумчивое лицо, но не стала звать его, чтобы уточнить подробности.

– А ты куда собралась поступать? – небрежно осведомился Генка.

– Не знаю еще, – отмахнулась Вера и отвернулась, усевшись за своей партой уже по нормальному.

Белов был задет за живое, понимая, что её мысли всецело поглотил Фокин. Генка мрачно раскрыл учебник по химии и принялся бесцельно его листать. Куда ему до представительного – высокого и широкоплечего Димы, да к тому же ещё и с лицом кинозвезды.

У Генки была обычная в его возрасте угловатая фигура, средний рост, чуть выше чем у Петуховой и на голову ниже Фокина, и столь нелюбимая ему нервозность в движениях, да и в мыслях тоже. Сказывалось то, что родители его сутками работали и большая часть раннего детства прошла в детсадах с истеричными и, порой, жестокими воспитательницами. Из темного угла заниженной самооценки ему помогла выбраться музыкальная школа, где они, собственно, и подружились с Колькой Ванозовым. После окончания музыкалки, Генка практически забросил игру на пианино, а вот его одноклассник поигрывал в школьной группе на синтезаторе.

Химичка на урок так и не явилась, зато заглянула их классная руководительница – географ и передала домашнее задание.

Весь школьный день Генка был мрачнее тучи и старался не смотреть на Веру, хотя она всегда была у него перед глазами. А когда после уроков он увидел, что к ней опять подошел Димка Фокин и небрежно взял её портфель, Белов резко затормозил, словно наткнулся на что-то, и прислонился спиной к стене, будто ища у нее опоры.

Мимо пробегала малышня, попеременно задевая его, и чуть не выбив портфель из рук. Генка боролся с тошнотой, но все же никак не мог отвести взгляд от красивейшей пары в школе.

Вдруг, его отвлек хихикающий голос одного из классных шутов – Ромки Токарева:

– Думаешь, он её уломает?

– Конечно уломает, – отозвался его неразлучный друг Андрей Мишин.

Генка совсем вжался в стену, дабы сделаться незаметным насколько это было воз-можно.

– Ну, тогда нас ждет классная веселуха, – прохихикал Ромка. Но тут же был оборван Андреем:

– Тс-с…

Генка оторвался от стены и на деревянных ногах прошел, а затем пробежал к выходу. Он забыл переобуться в резиновые сапоги и тут же промочил дырявые кроссовки. Совершенно не обращая на это внимания, он принялся нетерпеливо озираться по сторонам, ища вышеупомянутую пару. Вскоре ему повезло.

Держась на почтительном расстоянии, он преследовал их до самого её дома.

Там Фокин вернул Вере портфель, и довольно поглядывая на девушку, стал отступать. И, в конце концов, развернувшись на 180 градусов, отправился прочь. Петухова постояла ещё немного и пошла к подъезду. Здесь Белов и окликнул её:

– Вера!

Та обернулась и удивленно уставилась на Генку, который в школьной форме и в кроссовках стоял одной ногой на асфальте, местами проглядывающий из-под снега, а другой в луже.

– Ты чего, Генка? – с улыбкой спросила она.

Он быстро подошел к ней, напряженно вглядываясь в её лицо и лихорадочно подбирая слова.