Эльшан Таривердиев - Нагретый песок приморского рая. Роман

– Мало иметь быстрые ноги, иногда надо, брат, головой думать. – Фархад стоял над запыхавшимся братом, который согнулся от сбившегося дыхания. – Ладно, принеси еще чего-нибудь и, можешь быть свободным.

Уже отдышавшийся Сеймур, не разменивая ступеньки, несся наверх за очередным чем-нибудь.

– Привет, Рена! – Сеймур поздоровался с девушкой, спускающейся по лестнице ему на встречу. То была Рена, соседка с третьего этажа. Единственная дочь семьи Исламовых.

– Привет, Сеймурчик! На дачу собрались? – Спросила Рена, перехватив поудобнее нотную сумку. Она серьезно занималась музыкой.

– Да, на дачу, до конца лета, – ответил Сеймур, неотрывно разглядывая девушку, значительно старше себя по возрасту. Она ему нравилась. А именно то, что мог еще понять и прочувствовать подросток. Короткая юбка оголяла стройные белые ножки. Аккуратно расчесанные длинные волосы, крупные карие глаза и большой выразительный рот заключались в луновидном овале лица.

– А ты, Рена, куда так рано идешь? – спросил Сеймур.

– Как видишь, – Рена движением руки выставила вперед ноты. – А ты веди себя прилично на даче, слушай маму. И еще, может тебя постригут, а лучше обреют. Тебе будет легче, – Рена ухватилась за вьющуюся гриву Сеймура. – Жуть, какая, как ты это носишь в такую жару?

Сеймур пожал плечами. Слов не нашел, потому что не понимал в чем его проблема.

– Ладно, побегу, а то опоздаю, – Рена продолжила движение вниз, размахивая нотной сумкой.

– А без волос я буду страшным как пират, – крикнул вслед удаляющейся девушке с нотами Сеймур.

– Не будешь! Потому что ты не пират, – слова Рены долетели до Сеймура с опозданием, Рена вышла из подъезда, оставив его наедине с ее предложением.

Сеймур побежал дальше.

– Сеймур, зачем кричишь!? – Вопрос женщины в неглиже остановил Сеймура. То была тетя Сура – мать Рены. Женщине, которой Сеймур всегда был рад. Она была пышной женщиной по формам и, доброй – по натуре. Временами она напоминала Сеймуру сказочных королев. Мать красивых дочерей- принцесс. Тетя Сура лучше всех остальных соседей понимала детскую резвость Сеймура. Наверное, потому, что у нее не было сына и, потому, что она была просто мудрая женщина. Часто повторяла при недовольных Сеймуром соседей: «Перерастет и угомонится, и станет другим и еще каким…, красавчиком» Её слова вселяли уверенность в Сеймура, что не все так плохо с ним и с его поведением. Тетя Сура была преподавателем музыки, уровня солидного – академического, как вся ее семья. Муж – дядя Расул, стройного телосложения мужчина и с тонкими чертами лица, гармонично дополнял их пару изяществом. Он был композитором, а на досуге преподавал. Они были люди знатные, и по корням и по содержанию. Мама дядя Расула, была известная певица, пение которой Сеймуру так и не удалось услышать. Идрис Мансурович всегда с восхищением отзывался о таланте усопшей. И вообще, Сеймур с уважением относился к тем соседям, о которых с уважением отзывался Идрис Мансурович. У него все были достойные. Любил часто повторять: « Хорошим соседом надо родиться, так же, как и хорошим человеком. Нам повезло с соседями, все хорошими людьми родились»

– Я с Реной разговаривал, – хитро улыбнулся Сеймур, понимая, что попался – проявил невежественность, позабыв о спокойствии соседей.

– Говори потише, а то всех разбудишь, – тихо промолвила тетя Сура.

– Уже разбудил! Постарался! – жестко высказался вышедший из своей квартиры сосед напротив, дядя Рамиз, бывший дирижер симфонического оркестра. Сеймур находил соседа сказочно смешным – настоящей черепахой Тортилой. У Сеймура с данным мужчиной, возраста его дедушки были особые отношения. У дирижера заболевала голова как раз, когда он встречался с Сеймуром. Семья Рагимовых жила над дирижером. Для резвости жеребцов требуется жесткая основа, а получалось, что у Рагимовых пол был жестким, а Рамизовский потолок жидким. Он часто жаловался соседям на семью, и отчитывал Идрис Мансуровича за беготню детей. Последний каждый раз извинялся перед дирижером и, придя домой, просил детей не бегать. Дети слушали отца, но быстро забывали его просьбу и претензии соседа снизу. Смотря на все это, Идрис Мансурович говорил: « Что можно поделать с ними, мои дети- кони в щенячьем возрасте»

– Уезжаете, и, слава Богу. Отдохну от тебя немного, точнее, от твоего топота. И насколько отдохну? – вопросительно взглянув на Сеймура через темные очки, спросил дирижер.

– На два месяца! – нахмурившись, ответил Сеймур.