Вера Скоробогатова - На пути в Иерусалим

«Везет же, – с завистью думали посетители, глядя на Анюту из зала. – Она красива и весела, словно бабочка. Ей никогда не бывает скучно и одиноко. Ее жизнь легка и приятна!» Никто не догадывался о пропасти, разверзшейся в душе клубной красавицы. О том, что на самом деле Аннушка полна уныния, обиды и ужаса; что в глубине души она отрицает себя как женщину, и как человека. О том, что из года в год ее мысли витают между жизнью и смертью, и что в сердце ее – вовсе не радость, а гнетущее чувство бессмысленности.

«Я сжилась с неопределенностью желаний, стремлений и возможностей, – думала прелестная синеглазка. – Мрачный хаос – единственно возможный для меня порядок вещей». Лишь протяжные народные песни, которые девушка тихонько распевала, оставаясь одна, выдавали ее печаль.

«Может, многие наскажут, может, кто и насудачит, будто весело живу я. Я ж, бедняжка, вся в заботах. Плачу я от малосилья, о судьбе своей горюю. Я, как нежная березка, все должна терпеть годами… Чтоб с меня кору сдирали, острый нож в меня вонзали, пили сладкий сок из сердца! Люди лживы и жестоки. Вяжут веники из веток, на поленья расщепляют…»

Суета «Галактики» отвлекала Анюту от черных мыслей, требуя праздничного расположения духа, парадного облика и интереса к людям. «На работе, – считала Анна, – никому не нужно нытьё сотрудников». Тематические вечера, концерты, свадьбы и съемки кино забирали все силы. Она уходила из дома спозаранку, возвращалась поздно, и, приняв душ, бухалась в постель. Настоящих подруг у Аннушки не было, клуб заменил ей весь мир. «Моя стеклянная вселенная», – с гордостью, и, одновременно, с горечью говорила она.

«Галактика» разместилась на окраине города среди хрущевских пятиэтажек в приземистом, мутно-сером здании бывшего советского универсама. Однако, невзрачный снаружи, клуб поражал воображение того, кто решался переступить порог. В первые минуты входящий терялся, попадая с узкого тротуара улицы «спального района» в огромный зеркальный зал с белыми кожаными диванами под высокими темно-синими потолками, мерцавшими звездами. В зеркале пола и стен бесконечно отражались электрические созвездия, создавая иллюзию космической бездны, а круглые диваны казались неведомыми планетами. На втором этаже находились высокая сцена, бар и неоновый танцпол. Из холла туда вели темные витые лестницы, едва заметные на фоне галактического пейзажа.

Аня замыкала на себе многоликий круг. Она составляла программы праздников и подбирала меню, договаривалась о встречах с артистами и музыкантами, вела деловые интернет-страницы. Вокруг нее царило оживление, сменяли друг друга самобытные персонажи. Всякий день Анна с радостью угождала гостям и публике, чувствуя, однако, как ее собственное время исчезает в небытие, словно его затягивает космическая пропасть. «Я растворюсь вместе с ним, – думала девушка. – Я не оставляю следов на Земле, и в моей биографии нечего будет записать, кроме стажа работы! Еще четыре года назад мне казалось, что впереди великие свершения. Но я будто натолкнулась на стену. Дальше нет ничего фееричного! Я всего лишь рабочая деталь. Впрочем, как и все люди на свете, кем бы они ни были! Все мы – винтики своих систем в собственных перспективах, и однажды одинаково упираемся в общую серую стену! Мы будто ворочаем колеса громоздких машин, разменивая бесценную жизнь на бренные деньги… Но разве ради этого стоит топтать землю?»

Туманные сны о северных краях, которые она никогда не видела, но о которых слышала в детстве от матери, становились Аниным убежищем от печалей. Речные и лесные духи из детских сказок уносили девушку в далекие, глухие владения, и погружали в звенящую тишину. Лишь там Аннушка успокаивалась и чувствовала себя на своем месте. Утром она просыпалась с улыбкой и всякий раз долго не могла поверить в то, что родилась в Петербурге и никогда не бывала в дремучих лесах. «Спокоен и уверен в жизни лишь тот, кто вырос на земле своих предков, – думала она в те минуты. – Где родная кровь, там и душевный покой. Но тот, кого зачали люди разных сословий, из разных земель, покоя никогда не найдет. Его душа всегда будет метаться и разрываться, как у меня. Образы несхожих реальностей ни на миг не перестанут спорить друг с другом».

В начале июля Анюта устроила в «Галактике» необычную вечеринку.

«Как найти свою любовь?» – вопрошала красная афиша, закрывая половину клубной стены.

В назначенный час, когда зал переполнился любопытными и яркими зрителями, в «Галактику» вошли знаменитые психологи. Златокудрая Аня в пышном красном платье до колен, с модными пластмассовыми браслетами, в сверкающих туфлях на каблуках, встречала выступающих. Один из них, невысокий молодой мужчина, с глубокой морщиной посреди лба, пристально взглянул в синие глаза девушки: «Милая хозяйка бала! В вас все время кто-то влюбляется. Но сознание власти над чужими сердцами не заполнит внутренней пустоты. Я вижу: вы еще не встретили настоящую любовь, Анна. И вы не различите среди человеческих существ того, кто вам нужен, пока не разберетесь с хаосом, царящим в вашей душе. Вы радужным вихрем то взлетаете в небеса, то цепляетесь за камни в грязных оврагах. Вы дарите людям свет. Но задумайтесь вот о чем: истинной Ани Голубятниковой словно не существует. Она будто в глубоком подвале зажата чужими рамками. Анна Голубятникова не помнит, кто она такая – настоящая… Чего хочет именно она, а не человечество в целом, не начальник, не родственники и знакомые. Не маленькая обиженная девочка, сидящая внутри вас.