Анна Маг - Ать-два, левой…

– Знаешь, Люсенька, я так тебе благодарна, что в кино вытащила, но я пошла, потому что узнала, что у Санечки всё хорошо. По-другому бы ни за что не пошла. А получив письмо, можно себе позволить. Вот только к тёте Тане непременно завтра забегу. А то вдруг мне пришло, а ей нет, и будет она волноваться.

– Но вот завтра и зайдёшь, а сейчас пошли ко мне, – и Люся умоляюще посмотрела на Валю.

Та вздохнула, одобрительно кивнула, и, подумав, что мама всё равно в ночной, взяла Люську под руку.

– Вот спасибо тебе, а то одной страшновато. Родители живут в госпитале, если приходят, то помыться и отдохнуть. Тяжёлых много.

– Слушай, меня как-то тошнит немного после этого ресторана коммерческого. И вкус этого кофе из морковки до сих пор во рту.

– Вкусный был кофе, хоть и морковный… – Люся пожала плечами. – Сейчас придём, я тебе чай настоящий заварю. И джем есть сливовый, и полбуханки чёрного, так что вылечу, – и они зашагали бодрей, придерживая друг друга.

По лестнице поднимались наощупь. Люська, погремев ключами, открыла дверь и зажгла тусклую керосинку в форме изящного фонарика. Скинув обувь и освободив уставшие ноги, Валя устроилась на диване.

– Люсь, не обидишься, если я полежу. Мне нехорошо, и впрямь.

– Может, ты заболела? Хочешь, завтра маме позвоню в госпиталь?

Пока Люся суетилась с чаем, резала хлеб и размазывала сливовый джем на бутербродах, Валя заснула. Досадно вздохнув и заботливо укрыв подругу пледом, Люся пошла пировать в одиночестве.

Утром Валя не могла выйти из уборной. Её тошнило и рвало, хотя желудок был абсолютно пустой. В минуту затишья Валя собралась пойти домой, но еле успела добежать до ванны, закрыв рот рукой.

– Так, – решительно сказала Люся. – Я звоню маме, вдруг у тебя тиф или ещё что-нибудь.

Валя со страхом посмотрела на неё. И вмиг, внезапная догадка, словно молния, пронзила её мозг. Ей даже стало хорошо, она умылась холодной водой и присела на край ванны.

– Люсь, ты только не сердись на меня, ладно…

– Чтооо?!

– Ну, обещай, что не будешь, тогда скажу.

– Валя… – внезапная догадка осенила и Люсю. – У вас было это? С Сашей?

Валя закрыла глаза и улыбнулась. «Спасибо», – прошептала она неизвестно кому, – «теперь я буду ждать Санечку не одна».

– Валя, ты уверена?

– Ровно две недели и три дня, как он уехал.

– Как ты решилась, безумная? Война… И, потом….

– Что? Что потом? Я мечтала об этом, теперь у меня есть смысл, и у Саши, и у тёти Тани, и у всех!

Люся помолчала, соображала что-то в голове.

– Комсомолка, тоже мне. Вот только попробуй мне ещё свои нравоучения почитай!

Валя улыбнулась.

– И к маме всё же поедем, пусть скажет, что и как, ну и подтвердит.

В здании Городской клинической больницы им. Пирогова с первых дней войны размещался госпиталь для раненых воинов Красной армии. Больница работала в авральном режиме: принимала москвичей, раненных во время авиабомбёжек, помимо этого шёл непрерывный поток раненых бойцов, врачи работали круглые сутки. Спали один-два часа, и снова перевязки, операции, обходы. Ампутировали бесчисленное количество рук и ног, вывозили во дворы больницы, прикрыв тряпками. Главным было – спасти жизнь. В сознании людей включался некий механизм, блокирующий страх, жалость, боль, собственные желания. Надо спасать бойцов. Всё потом.

Люся всё-таки договорилась с мамой. Та велела прийти строго к двум часам дня и не позже. У неё час – всего час на личный отдых, и она сможет уделить им время. Ольга Алексеевна, мать Люси – опытный хороший врач, определить беременность – пустяк. Валя и Люся бежали на остановку, благо ходил транспорт. Самым ужасным было опоздать и подвести Ольгу, и так лишившую себя драгоценного сна. Запыхавшись, они, надев халаты поверх одежды, шли сквозь длинные коридоры больницы, заставленные койками с ранеными. Валя и Люся переглянулись – вот оно эхо, эхо войны. Окровавленные, обессиленные, отважные люди – кто-то лежит, кто-то ковыляет на костылях, тренируясь и приучая своё измученное тело, но в глазах каждого – пропасть, словно они все побывали где-то в ином мире, неведомом доселе никому. Они были там, проживали и видели ту, другую жизнь, и чтобы вернуть их сюда назад, в это временное затишье, пахнувшее болью и спиртом, надо было обязательно тронуть и позвать, иначе они не отзывались.

Валя с Люсей облегчённо вздохнули, когда вошли в кабинет Ольги Алексеевны. Та, положив голову на стол, спала, но сон был таким чутким и поверхностным, что она вмиг подняла голову и посмотрела на часы.