Юрий Абросимов - Птица навылет

Далее, по слухам, у неё развился любовный роман. Разумеется, с пришлым офицером. С ребёночком от него, которого, естественно, пришлось утопить. Со слезами горести, с криком на луну… Пережитое малость образумило Аглаю. Точнее, внешнюю часть её эпатажности задвинуло внутрь, а то, что скопилось к тому времени внутри – изожгло. Аглая превратилась в злобную, отчаянную шавку, способную профессионально бороться со скукой. За то и ценили.

Следующий женский член компании звался Ссизой. Имя довольно неудобоваримое, поэтому компаньоны называли её просто Сифой – так оно душевней выходило. Сказать что-либо определённое о ней представляется делом затруднительным, поскольку она числилась «серым кардиналом», то отдавала предпочтение тайнам, ехидству и сокрушительным ударам исподтишка. Умеренно молодая баба, мешковато сложенная, с лицом холодной и какой-то выщербленной конфигурации, Сифа любила тень и выходила из неё редко, будто опасаясь растранжирить влияние. Поговаривали, что её якобы сторонится даже Ипат, хотя ни глубинная оседлость ипатьевого характера, ни конспиративная сокрытость сифиной личины не давали наблюдателю повода для прений. Этот дуэт существовал, как две звезды, соседство которых продиктовано лишь наличием Вселенной. Гораздо больше странностей заключалось в отношениях Сифы и Аглаи. Между ними словно протянули некую струну. Из попыток кого-либо сыграть на этой струне наверняка получился бы похоронный марш, причём, обогащённый отзвуками взаимного торжества. Драк, впрочем, они не затевали, разве что любили друг над другом подшутить. Если, допустим, одна прикуривала, другая колола её шилом в зад.

Наконец, последний участник ночной сходки – паранормальное существо без пола и возраста, известное под обозначением Коля Андрей. Оно предположительно тоже являлось как бы женщиной. Во всяком случае, некоторые особые приметы подтверждали данный тезис. Среди примет наиболее выделялись спутанные русалочьи волосы (лицо в них постоянно скрывалось), впалая грудь и голос, который Коля Андрей никогда не подавала. Не выкинули её из этических соображений. Ипат безмолвно решил затыкать Колей Андреем возможные бреши в осуществляемом проекте, а сердобольный Федорушка, стараясь избегать взглядов Сифы, участливо поддакнул решению лидера команды. Колю Андрея приняли.

Таким образом, складывался безусловный вывод, что всех пятерых объединяло единое стремление, собрались они не просто так, и готовность их приближалась к полной боевой. Не хватало только средства для оперативного движения, каковое и ждали.

Пока суть да дело, Ипат досмолил цыбарку и сплющил её ладонями – затушил. Аглая вытянула из-за пазухи герметичную лохань, открыла её, булькнула три раза, закрыла. Услышав бульканье, Сифа угрожающе съёжилась. Федорушка тоненько хихикал, при свете звёзд он читал потрёпанную брошюрку «Как выжить в тюрьме». Коля Андрей замыркала, робко приваливаясь к Аглае. Та брезгливо отпрянула… Общество ждало своего часа.

Ровно в установленный срок напротив них затормозил крытый деревянный фургон. Водила подкрался к Ипату.

– Едем, стало быть…

Ипат вполголоса прогудел:

– Знамо.

Квинтет встал с приступочки, и тут выяснилось примечательное: за спиной каждого из них что-нибудь да таилось. Аглая закрывала собой гарпун, Ипат – прибор ночного видения, Сифа – чудной треугольный чемоданчик, а Федорушка – дудочку и гусли. Что приготовила Коля Андрей, никто не понял. Привстав, она быстро обернулась, схватила заначку и сунула её под волосы – видимо, проглотила.

Братия, ухватывая припасённое, стала грузиться в фургон. Атмосфера творящегося заключала в себе ответственность и традиционный комплекс навыков, свойственных перманентным революционерам. Дело затеивалось нешуточное. Исполнители его, пребывая в одержимости, действовали чётко, согласно, даже слегка рутинно. Водила же напротив – суетился, шёпотом вскрикивал, изморозно трясся. Он чувствовал себя в положении безгрешного человека, заранее осуждённого пострадать за всех. После того как группа погрузилась в кузов, водила его запер и вместе с Ипатом уселся в кабину. Конспиративно рявкнув, фургон покатился от города прочь.

Дорога предстояла трудная. Сначала ехали по сравнительно укатанному шоссе. С его окончанием открылась пересечённая местность. Колёса у фургона пришлось сменить на широкие полозья, сзади пристроили газовую турбину, она толкала всю конструкцию за счёт противоотдачи.