Миша Том Лев - Вчерашний вечер, утро, день

Отвлеклись, вернемся к столу нашему. Было на нем еще два блюда не совсем русских, точнее, совсем «не», прилепившиеся с годами, как и народ, их родивший. Форшмак и фаршированная рыба – гефилте фиш. Это закуски. А чем праздновать? Водка «Столичная» для серьезных людей. Для дам и молодежи портвейн №33. Строго, но достойно. Красивый стол, зовущий. Народ как красоту эту увидел, так быстренько с шутками и смехом расположился на стульях, табуретах и досках, обернутых и положенных на эти табуреты. Плотненько, но всем места хватило. Пока разливают, яства по тарелочкам раскладывают, обратим внимание на дислокацию личного состава: кто где сидит – в переводе с армейского. Во главе стола Николай Иванович. Налил водочки, лоб сморщил – тост готовит. По правую руку Бронислава Борисовна – законная. По левую – Мария Ивановна, нареченная. Люська и Ленка возглавляют стол с противоположного конца. Рядом с родителями сидят друзья и родственники. Рядом с чествуемыми молодежь шумит весело. Возле Люськи Вовка Петух притиснулся. Розенблюм перед ней напротив – глазами съесть хочет. Около Леночки – Женька приглашенный, сидит тихо, стесняется. Катя и Таня – подружки, напротив Пушкаря и Вени глаз строят, к выбору готовясь.

Николай Иванович встал. Рюмка, поднятая в правой руке. Согнутыми в кулак пальцами левой в стол уперся. Прямо вождь пролетарский перед народными массами. Рюмку не заметишь – подумаешь, сейчас выкрикивать начнет. Кто-то постучал ножом по фужеру:

– Внимание!

– Радостное событие сегодня у нас! Две мои доченьки, умницы-красавицы, во взрослую жизнь полноправно шагнули. Скажу честно: не просто это – ответственно. Дает им Советская власть возможность выучиться, профессию получить, по дорогам своим достойно идти. Все верно, да не все. Есть еще удача, счастье и судьба. Вот помогут они, – может, и получится «не серо», какие другие цвета жизнь разукрасят. За это и пьем. За девчонок! За удачу их и счастье, судьбой означенные!

Чокнулись, выпили, закуски в ход пошли. На этом официальная часть закончилась. Тосты, конечно, были и от старшего поколения, и от друзей-товарищей, но как-то без «Советской власти» и «ответственно» обошлось. Весело закрутилась пластинка на проигрывателе. Заплясал, затанцевал народ в дружном порыве. Места мало – так веселее! Петух к Люське прилип и нашептывает, и нашептывает. Сашка Розенблюм закис, глазами вращает, ушами хлопает, тоску тоскует. Катька с Танькой попытались его в круг удалой втащить, да он ни в какую – уперся. Плюнули. И правильно – сразу же были приглашены Пушкарем и Веней. Ленка Женю в стороне шагам правильным обучала. Натанцевались, разгорячились. Расселись чай попить с тортом домашней выпечки, известным пугающим названием «Прощай фигура» и тем, что оторваться от него ну только под наркозом можно. И вот в этот момент счастья Сашка Розенблюм вытаскивает из-за занавески гитару – будто бы рояль из кустов. Народ с тортом не разлучить. Но глаза заблестели, и уши приготовились слушать. Сашка на взводе, с ходу ударяя по струнам, запел, как крича и каясь, порвали парус. Еще и еще резанул Высоцким, а потом неожиданно запел-заиграл лирическое и доброе Миши Трегера.

Гости дорогие успели фигуру подпортить, с тортом-чаем покончить. Все внимание Сашке. Как душевное пошло, девчонки разомлели, глаза затуманили, не видать, о чем грустят.

– Кто написал? Кто написал? – зашушукались.

– Да друг мой, Миша Трегер, дайте время – будут залы по первым строчкам подпевать. Талант не закопаешь, цветами сказочными прорастет!

– Ну а ты? Ты-то спой из своего.

– Мое не скоро появится, но появится. Созреет – услышите.

Покуролесили малость, поболтали. По домам пора. Петуху завтра на сборы с утра рано. Попрощался. Ушел. Розенблюм остался Николаю Ивановичу помочь, столы-стулья по местам – порядок с мужской стороны навести. Женщин-то в доме четыре, а мужик один, Николай Иванович. Подвыпил к тому ж. Событие такое, уважительно. Сашка к месту оказался – помог. Помог-то, помог, да начал с Люськой выяснять: любишь – не любишь? Вовку иль меня? Некорректно повел. Эмоцию свою превыше всего поставил. Люська – молодец, двумя ударами в пах и в челюсть… (Шутка. Пошутил я так неуместно.) Двумя предложениями ситуацию закруглила.

– У тебя песня зреет, а у меня чувство. Придет пора – услышишь.

Ушел бард-футболист, расстроенный и озадаченный одновременно. Возраст, конечно, возраст. Бурлят гормоны и гены вперемешку со всякой химией. Наружу только пар вырывается. Хорошо, что ушел. Всему свое время. Сегодня время созревания. Плоды вынашивать надо. С любовью.