Герман Канабеев - Отто

– Кстати, – начал Цапкин, обращаясь ко мне, – а господа офицеры про твою честь, стало быть.

У Андрея Михайловича была странная особенность речи – при любом удобном случае говорить «стало быть».

– Хорошо, – сказал я, с удовольствием отметив про себя свою догадливость по поводу рода деятельности гостей Цапкина. – Чем могу быть полезен?

– Стандартное предложение для начала, ну, ты понимаешь.

– Понимаю.

– Стало быть, договорились, – Цапкин откупорил бутылку вина и отхлебнул из горла, не вылезая из ванной.

Тот, про кого я думал, что он генерал, смотрел на меня неодобрительно. Я подумал, что это из-за сомнительности услуг, которые я предлагаю. Тем страннее мне казалось то, что он решил за ними ко мне обратиться.

– А чем вызван интерес, если не секрет? – спросил я так, чтобы вопрос казался заданным сразу всем.

– Скучно, – ответил генерал и повертел шампуры с мясом над углями. – Хочется какого-то развлечения.

– Разве сейчас в армии может быть скучно? – вмешалась в разговор Думкина и стала греть руки над мангалом, хотя вечер был чрезвычайно тёплым.

– Скучно не всегда оттого, что ничего не происходит, иногда становится скучно от однообразия происходящего, да, Дим? – генерал словно проигнорировал Думкину, превратив ответ на вопрос в обращение к своему сослуживцу, и, не дав тому ответить, продолжил: – Вот Дмитрий у нас боевой лётчик, например, недавно вернулся из Сирии. Спросите, не скучно ли ему там было?

– И как там, Дмитрий? – спросила Думкина.

– Скучно. Подъем, завтрак, полетели. Или не полетели. Тогда вообще скучно.

– Вы так запросто об этом говорите. – Мне показалось, что Думкина сердится.

– А как об этом говорить? – вмешался генерал.

– Я не знаю, как об этом должен говорить человек, который каждый день сбрасывает бомбы на живых людей, но, мне кажется, не вот так вот.

– А как? С придыханием?

– То есть вы нормально себя чувствуете, убивая людей? – Марианна явно набирала обороты.

– Да люди ли это? – Генерал немного успокоился и вернулся к переворачиванию шашлыка.

Цапкин с живым интересом наблюдал за происходящим, не вылезая из ванной и время от времени прикладываясь к бутылке.

– Все люди, – Думкина сказала это тихо, и мне показалось, что она загрустила.

– Это долг, моя дорогая, да, Дим? – ответил генерал.

– Да, долг и приказ, – согласился тот. – А люди или нет, я не знаю, наверное, люди, раз у них руки и ноги есть. Но я людей не вижу. Максимум – разбегающиеся в разные стороны силуэты. А зачастую так и никаких силуэтов. Я могу даже не знать, что там люди. Есть только координаты цели. А над облаками всё, что под ними, почему-то кажется несущественным.

– Вы патриот, Дмитрий, да? Слова-то какие: долг, приказ.

– И облака, Марианна, ещё облака. Разве можно быть военнослужащим и не быть патриотом? – спросил Дмитрий.

– Ну что, как там мясо? Готово, стало быть? – перебил Цапкин, выбираясь из ванной. – Тогда я за более подходящим напитком, – сказал он и ушёл в дом.

Через пару минут Андрей Михайлович вернулся с двумя бутылками водки «Белуга» и подносом со стопками. Бутылки и стопки, хранившиеся, видимо, в морозилке, тут же покрылись инеем. Мясо источало такой аромат, что я сглотнул слюну в предвкушении.

Под водку и шашлык Думкина продолжила спорить с военными. Я бы не сказал, что в этом споре были негативные нотки, но явно господа офицеры и Марианна Думкина оказались по разные стороны баррикад. Я перестал вникать в суть разговора, полагая, что темы патриотизма, религии и политики самые неблагодарные: в них невозможно достичь единства, здесь нельзя ни о чём договориться, можно только остановиться и прекратить разговор. А Думкиной, как мне показалось, этот разговор доставляет удовольствие. Отдадим должное господам офицерам, особо они не напирали, но и не сказать, что в речах их было снисхождение, скорее искреннее уважение. Я любовался Марианной, ухватывая только обрывки фраз, – Думкина занимала всё мое сознание. Я, если честно, несколько раз представил такое, что самому стало стыдно. Скажу только, что в фантазии этой присутствовали мы с Марианной под той яблоней, где немного раньше она сидела.

Когда мясо было съедено, водка допита и пришло время расходиться, Цапкин взял меня под локоть и отвёл в сторонку:

– Организуешь моим друзьям, стало быть? – спросил он.

– Конечно, без проблем, – ответил я.

– Только пусть всё будет в лучшем виде, как для себя прошу.

Мне показалось странным такое уточнение от Андрея Михайловича, раньше он никогда не сомневался в качестве моих услуг. Я ещё раз сказал, что всё будет хорошо, и уже собирался уходить, когда к нам подошла Марианна. Цапкин вернулся к военным, оставив нас вдвоём. Когда Цапкин ушёл, Думкина немного растерялась, словно не понимая, зачем она подошла и что делать сейчас, когда Цапкин оставил нас наедине.