Екатерина Неволина - Тайна стоптанных башмачков

– Каждый видит там что-то свое, – заговорила девушка в зеленом. Она смотрела вперед, на остров, но Охотник знал, что она знает о каждом его движении. – Иногда это имеет отношение к прошлому, иногда – к будущему, а порой просто отражает сиюминутное.

– Когда я был здесь в прошлый раз, то видел девушку, она тянула меня на дно, – сказал Охотник.

Белый олень исчез, и все же на душе было тревожно.

– Тебе хотелось отдохнуть или ты не хотел делать того, что собирался, – произнесла его спутница, и они замолчали.

Остров все приближался, медленно выступая из тумана. Он казался нарисованным акварелью на шероховатой голубой бумаге – такой же прозрачный, нереальный и едва ли имеющий отношение к привычному миру.

Охотник заметил, что его проводница уже не орудует веслом – лодка плывет сама, неторопливо приближаясь к цели. Наконец она ткнулась носом в белый песок пологого берега, и девушка в зеленом спрыгнула на сушу. Последовав за ней, Охотник оказался в роще, очень светлой и чистой. Кроны не слишком высоких деревьев казались сшитыми из прозрачной зеленой кисеи и трепетали на ветру, рассыпая вокруг миллиарды радужных зайчиков.

В глубине рощи, на поляне, стоял странный дом. Его каменные колонны обвивал плющ и молодая лоза, тут и там свешивались сочные виноградные грозди. Янтарные ягоды словно сочились соком, и невозможно было удержаться от того, чтобы не попробовать хоть одну из них – каждая гроздь сулила невероятное блаженство и источала легкий пьянящий аромат.

Чтобы удержаться от соблазна, пришлось напрячь волю, а заодно сжать кулаки, вонзив ногти в ладони. Зато провожатая кинула на Охотника еще один, более внимательный взгляд, и на этот раз в нем проскользнуло нечто вроде уважения.

Миновав квадратный внутренний двор, посреди которого находился искусственный пруд, где среди лотосов плавали разнообразные цветные рыбки, а по воде скользили тени от листьев осоки, наклонившихся над водоемом, они вошли под следующую арку и очутились в большом и светлом зале. Все вокруг было выточено из зеленоватого полупрозрачного камня, даже гладкий пол, в котором Охотник видел собственное отражение. Ступая по этому полу, так и казалось, что идешь по воде.

Посреди зала, на удобном троне, увитом цветами и лозами, сидела женщина.

У нее была очень белая полупрозрачная кожа, под которой легко угадывались все венки, пронзительные ярко-голубые глаза и волосы такой отчаянно солнечной рыжины, что глядеть на них становилось больно. На хозяйке было длинное зеленое платье с вышитым золотой нитью затейливым узором из цветов и плодов, кажется, всех возможных на свете растений, а на голове, вместо короны, красовался венок.

Подле трона стояли, сидели и даже лежали, уютно приподнявшись на локте, юноши и девушки, все в зеленом и с прекрасными юными лицами, ни на одном из которых нельзя было отыскать ни единого изъяна. Они смеялись, болтали, лакомились фруктами, поили друг друга вином из изящных узорных кубков. В зале царило веселье и оживление и слышался постоянный легкий гул, похожий на гул крови в венах. Казалось, это был отзвук самой жизни.

– Госпожа, – Охотник сделал еще шаг и встал на одно колено, адресуясь к трону.

– Подойди, – голос рыжеволосой был звучным и словно бы тоже пропитанным солнцем.

Приблизившись к ней и взглянув в ее лицо, Охотник невольно подумал, сколько же ей лет… вернее, столетий. На вид казалось, что ей еще нет и восемнадцати, однако то ли прихотливая линия рта, то ли особый отблеск в глазах говорили о том, что пора ее юности, должно быть, совпавшей с юностью этой земли, давно позади.

– Ты не слышал, что задумываться о возрасте женщины неприлично? – коротко рассмеялась Госпожа и, взяв с блюда большую ягоду ежевики, словно вырезанную из драгоценного агата и в то же время живую, налитую сладостным соком, положила ее себе в рот.

– Простите, Госпожа. – Он склонил голову. – Я простой охотник, отвыкший от учтивых манер и одичавший в лесу.

– Я знаю, кто ты, кем был и кем остался, несмотря ни на что. Ты забавный. Но не забывайся. – Она погрозила ему пальчиком. – Ты знаешь, что происходит.

– Я ничего не знаю, Госпожа, – ответил он, отводя взгляд – глаза слепило от ее сияния. – Все то, что я вижу, может быть плодом моего собственного воображения.

– Ну нет! – резко возразила она. – Ты знаешь, что этот мир оказался на грани бездны и его дни могут быть сочтены. И ты нужен мне, чтобы остановить это падение.

Он вздохнул. Служение – ну конечно, ей требовалась его верная служба, поэтому она и намекнула на его происхождение и прошлое.