Евгений Ратнер - Кипелки. Самопознание. Самоподобие. Числовые Фракталы. Глухие Софитные. Канонический текст

• Было в лексиконе советских служащих такое слово – «прикреплен», – числился в некоем тайном списке. Прикреплен к распределителю, столовой, складу, базе, в общем, к чему-то, куда входят обычно со двора. Революция намертво заколотила парадное и провозгласила: «Вход со двора». Заколочен оказался сам прямой смысл, революция его отменила, отсюда, кстати, и пошла показуха. И надо было огибать один угол, другой, заходить во двор, искать нужную дверь. А ведь так удобно со стороны фасада через парадное, не таясь; оно издалека заметно и так устроено, чтобы сразу ввести в центральные покои в кабинет управляющего; здесь все говорит о прямом смысле; парадное не знает множественного числа; право на представительство у парадного.

Узурпатора можно узнать по разъясняющему слову, без которого ему не обойтись, оно выдает самозванца. Вход со двора, служебный ход, черный ход с его тусклым светом иносказания, – они ведут кружным путем, как бы это попроще выразиться, во вспомогательные компартменты, это кухня, девичья (хотя, девичью, пожалуй, лучше не трогать). Кухня – область перистальтики. Так что сказать, что это вход было бы большой натяжкой, скорей это выход, а не вход, вход через выход, что характерно для общего решения.

• В самолете после набора высоты кормежка, и сразу вслед за ней киноролик из жанра плутовской повести. Может показаться, что плут интересен, ведь он все время выкручивается, разве это не занимательно? Особенно после сытного обеда. Разве это не хорошее дополнение к кормежке, составленной по той же схеме – разнообразно пощекотать вкусовые рецепторы.

Так что же делает плут? Плут постоянно выдает одно за другое, он никогда не называет вещи своими именами, и прежде всего себя, недаром у плутов клички и жаргон. Психиатры, кажется, называют это синдромом Ганзера. У плута отлаженный набор приемов, как у взломщика набор отмычек. А вообще-то плут – это подкорка, применяющаяся к обстоятельствам. Интересно как он выкручивается? Да, он пластичен, гибок как змей, все время уползает в сторону и меняет личину, ему доступно множество конфигураций и направлений, даже узлом может завязаться, одного не дано протею – он не способен вверх. А ведь жизнь – это рост. Отсюда все эти слюни о вертикали. И ненависть к тем, кто по вертикали.

Это он-то абсолютно свободен? Его бесконечные выверты – все эти уловки предсказуемы, если обратить внимание на подстилающий ландшафт; непосредственно соприкасаясь с ним, он использует особенности рельефа для нападения и бегства. Это симулякр, обособившийся сегмент пищеварительной системы, наловчившийся использовать перистальтику еще и для перемещения. Заглотав добычу, он уползает в укромное место переваривать, дремать и грезить (о вертикали).

• Взрослый видит вытачиваемую на станке деталь, ребенка завораживают причудливые метаморфозы стружки.

• По телефону женский голос, в который раз рекламируя патентованный американский пятновыводитель, предлагает бесплатно испытать его на ковре. Разумеется, при наличии ковра и пятна на оном. Ковер имеется, есть и пятно, да еще какое – чернильное. Я ей о том, что пятно выгорает, что делать? как его сохранить? А она о своем. «Так по родимому пятну детей искали в старину». Проходит время и каждое пятно становится родимым, родным; выводить такие пятна – все равно что вытравлять из души воспоминания. Мы же не лисы, чтобы заметать за собой следы. Она насторожилась, больше звонков не было.

• Почему в большинстве случаев интенсивное детское творчество заканчивается с началом учебы в школе? Возьмем к примеру рисование. Ребенок сравнивает свои рисунки с рисунками других учеников. А поскольку школа требует от него быть как все, малыш воспринимает свою неповторимость как недостаток. Ему навязывают похожесть, а в ней он уступает посредственности.

• «Почему ты не дал сдачи?» Начало учебного года. В конце последнего урока учителя выводят первоклашек в вестибюль, выпрягают, так сказать, из школьной упряжи; здесь их уже поджидают родители, в основном мамаши, происходит как бы смена караула. Вестибюль небольшой, детей много, заваривается каша. Вот один наклонился к своей переобувке, тотчас подлетел другой, дал ему под зад ногой и исчез. Обиженный распрямляется, мгновение осматривается и бьет ближайшего слабака. Тот в рев. Подбегает мамаша слабака – вся в ярости и трясет его: «Ты почему не дал сдачи?» А как он может дать сдачи, если он слабак?

Материнское самолюбие требует дать сдачи , баланс не должен быть отрицательным. Она воспитана на литературных моделях, а они предписывают ни в коем случае не уступать. Как же, ведь малыш – будущий воин – должен уметь постоять за себя. Она же много раз читала, видела в кино: вот он приходит с улицы, нос расквашен, но глаза сияют – разбросал свору трусливых подонков; голос за кадром: нормальный мужик, солдат…