Александр Рейтер - Чуть ниже поверхности

А! Вот именно, отвлечься, спрятаться захотел?! Притвориться отсутствующим, да? – ни за что! Слышишь?

– Возьмите, вот ваше белье, может хотите чаю? – кажется она не на шутку за меня взялась, наверное все-таки заподозрила, что с нами во мне что-то не так – вот-вот подеремся или пойдем назло курить в тамбур.

– Да, с удовольствием, спасибо, – кто-то снова ответил за меня, наверное этот третий, ах, какой приятный сюрприз, с вами наконец-то познакомиться.

Я начинаю понимать, я просто боюсь собственного бессилия, неспособности здесь и сейчас, вот, как раз сейчас, общаться с этими молодыми, полными мутного как поток веселья людьми, или хотя бы просто находиться рядом, быть уместным в том же их мире, или хоть кое-как сыграть что-то, во что бы они поверили.

Я начинаю ощущать, как между частями каната в моей спине впутывается еще одна непрошенная веревка, размягчая сплетение первых двух-трех, опутывая туманом и отправляя их в вертикальную пучину под весом собственной нарастающей волны – что, четвертый лезет? Новая сила прощалась со всеми старыми, как после кораблекрушения порожняя бочка прощается с тонущими сокровищами, воцаряя свое зияющее царство пустоты. Я будто посмотрел сам на себя откуда-то со второй полки плацкарта. Очень приятно: я же решето.

И они меня видят насквозь! Да я и есть настоящее решето, только с большим, чем у них жизненным опытом, значит, еще и проржавевшее.

– Сколько можно шуметь?! Я купила билет на поезд, а не на концерт!

– Женщина, успокойтесь, мы же вас не трогаем! – молодежь даже не подумала смутиться.

О, наконец-то, хоть кто-то решил взять мое бремя на себя, хоть на мгновенье, разбавить мой молчаливый моноспектакль, теперь я смогу дохромать до конца очередного действия, уже можно попробовать уснуть, к тому же завтра рано прибываем.

Где же теперь грань между мною и происходящим?

Здравствуй, новый друг, ты, если хочешь, поиграй еще, а я спать.

Ну вот, наконец-то, снова начинает вращение карусель Морфея: лица, тела, фразы из песен, звуки с эхо, все удаляется, с годами все легче себя обманывать и погружать в кутерьму!

День начался и пошел по всем законам дня в чужом городе: сухо, сдержанно, скрыто. Вокзал, четкие механические движения, этот "третий" или "четвертый" – кто их теперь разберет – так хорошо играл, за него не стоило беспокоиться, час или полтора – и я на месте. Нейтральное, нехоженное, незнакомое пространство – может и к лучшему, что оно не помогало мне, не подсказывало никаких маршрутов и клише – никакой обусловленной повседневности.

Знойное тело дня нехотя начало набрасывать на себя прозрачную накидку из тени, потом все плотнее в нее кутаться с наступлением вечера. Дня, его почти никогда и нет – есть утро и есть вечер, и, если повезет, есть ночь, а дня, к счастью, совсем нет .

После окончания всех своих коммандировочных дел я пошел в гостиницу, она находилась в студ-городке и была сделана на нескольких этажах обычного студенческого общежития. Я купил немного еды, пива и чая. Нужно было входить вместе со студентами через общий холл: шум и фонтан неуемной энергии повсюду, все показывали коменданту свой студенческий билет и проворачивали бедром вертушку. Я повторил тот же алгоритм, только вместо билета показал выданный мне суррогат – бумажный пропуск с прикрепленным к нему коммандировочным удостоверением.

Может окружающие ничего не заподозрили и мне удалось, словно шпиону, смешаться с ними и проникнуть на чужую территорию? Все роли к концу дня игрались небрежно, на автомате, я уже не ждал апплодисментов, просто хотелось тишины и одиночества.

Я ждал, будто встречи с возлюбленной, прихода ночи, я готовился к нему, предчувствуя что-то важное для себя. Я не знал что принесет мне эта поездка, но уже в поезде знал, что обратно я вернусь другим. Может я когда-то здесь уже был или еще буду после? Просто ощущение…

Ночной шум редких машин – не то, что днем – лишь далекие огоньки и постоянное ощущение чего-то непрерывно продолжающегося. Город дает утопическое ощущение надежды, от которой хочется вечно бодрствовать, никогда не спать, он борется со сном своим несмолкаемым движением, а ты следишь за ним, боясь пропустить какие-нибудь детали.

Как изменился звук земли с появлением техники, машин, заводов! Высвобожденные децибеллы витают теперь неприкаянно, возможно накапливаются и переходят в какую-то неоткрытую еще энергию, силу заставляющую прислушиваться, даже когда тихо, и тревожно ожидать, порою, грома среди ясного неба.