Фаик Гуламов - Невинный Азраил и другие короткие рассказы

В это же время на скамье городского парка, в тени акаций, сидел композитор со своей женой и обсуждал вкус торта, которым они угощались вчера на банкете в их честь. Они приехали сюда из другого города. Композитор хвалил торт, а его жена – наоборот – критиковала: шоколадная глазурь была кисловатой.

Этика отметила про чету на скамейке:

– Им очень скучно, и они не знают, как провести свободное время. Ведь всегда скучно, когда нет благих намерений.

– Я их тоже вижу, – поделилась наблюдением Эстетика, – мужчина с лысиной, в очках, ну а что касается женщины, то ее макияж вовсе не соответствует ее годам.

Гармония провозгласила:

– Да здравствует соответствие и согласие! Предлагаю направить их в музей. Там их покинет скука, и увидим, насколько мы правы про исполнителя прекрасной музыки, которую слышим.

Придя к согласию, Этика, Эстетика и Гармония возбудили интерес у композитора и у его жены к ценностям старины. Откуда-то потянуло запахом жареной рыбы. Мужчина, только что говоривший о вреде переохлажденного пива с пересоленной рыбой, после небольшой паузы сказал своей жене:

– Зачем мы здесь сидим? Встань, пойдем хотя бы местный музей посмотрим. Мне вдруг захотелось увидеть какую-то старину.

Женщина с радостью встала и взяла свою сумочку.

– И правда, пошли, – сказала она.

– Но я даже не знаю, где находится здешний музей, – сказал мужчина.

Торговец жареной рыбой, невольно слышавший их разговор, показал им, как пройти до городского музея, добавил при этом:

– Это на той улице, где и родильный дом. Попросите, и любой прохожий может вас проводить. Все мои дети родились в этом родильном доме. Там отличный уход за новорожденными.

Хотя композитору и его жене за долгие годы совместной жизни посчастливилось обойти все залы римских музеев, Лувра, Прадо, Метрополитена, но сейчас, спонтанно, в них зародилось убеждение, что без посещения этого провинциального музея им никак не обойтись. Музей оказался, как и следовало ожидать, приятно безлюдным. Композитор обратился к заспешившей к ним смотрительнице:

– Нас интересуют все, что связанно со стариной и все, что относится к искусству.

– Могу помочь, – ответила смотрительница, – для начала скажу: «Добро пожаловать в наш музей, где вы увидите много интересного!» Одно время наш город был обиталищем крестоносцев. А до них через него на Запад и Восток проходили армии древних греков и персов. Думаю, пока вам этого достаточно. Походите, посмотрите на наши экспонаты, и если у вас возникнет какой – либо вопрос, позовите меня.

Жена композитора, немного осмотревшись, обратилась к смотрительнице. Ее заинтересовало, как она сплела кружева для своего воротничка. Сам же музыкант продолжил осмотр. Тут были стенды с фотографиями археологических раскопок в окрестностях города, что мало интересовало его. Хотя, может быть, он был недостаточно внимателен в осмотре. Собираясь подойти к беседующим женщинам, он вдруг услышал игру на виолончели. «Как хорошо, что включили подходящую запись», – отметил он. Но потом понял, что слышит живую музыку. Играли наверху. Звуки доносились, кажется, со второго этажа. Услышанная музыка вызвала у него непривычное ощущение. Он стал внимательно вслушиваться, пытаясь вспомнить, чье сочинение играли там, наверху. Но тщетно. На его памяти было множество музыкальных сочинений, и современных и классиков, но то, что он слышал сейчас, не походило ни на одну школу. Оно было очень сложным для исполнения и в то же время чарующе приятным для восприятия. Композитор мысленно заключил, что это очень странная музыка, для обозначения которой известная система нот вряд ли пригодится, тут потребуется нечто сверхвозможное, вернее, сверхновое. Под действием музыки он легко взбежал на верхний этаж, чтобы послушать игру вблизи.

Композитор осторожно двигался по второму этажу, пытаясь установить место, откуда доносились звуки. Но музыка внезапно оборвалась. Он остановился в ожидании продолжения, но звуки не возобновились… С другого конца зала шла прелестная девушка с распушенными по плечам волосами. Она несла себя так грациозно, так воздушно, что замер даже старый скрипучий паркет. В то время, как под ногами композитора паркет скрипел даже сейчас, когда он просто стоял. Он собрался спросить у нее, кто так чудно играл на виолончели и почему игра прервалась. Она как бы все поняла и остановившись перед ним, посмотрела печальным взглядом и смутившись произнесла: