Матвей Воробьёв - Вершина

– Сейчас там Дед Мороз придёт, будет очень шумно.

– А ты не хочешь с ним повидаться?

– Нет. Всегда себе представляю уставшее лицо актёра под этой бородой, когда его вижу.

– Уж больно по-взрослому вы рассуждаете, Александр!

– Все так говорят.

– Эх, Саша, – вдруг этот грузный и большой дяденька расплылся в улыбке, и все его морщины на лице разгладились. Он как будто помолодел, хоть он и не был стариком, – побудь маленьким хоть чуть-чуть. Детство – лучшая пора, ещё без налёта грязных моралей, ведь потом Новый год будет для тебя уже не светлым праздником, а просто системой отсчёта летоисчисления.

Саша некоторых слов и не понимал, но суть в него проникла. Один вопрос родился в его голове и ждал ответа.

– Разве у взрослых Новый год – это не праздник?

– К сожалению, нет. Это лишь конец квартала.

Саша встал, отряхнулся, попрощался с собеседником и медленно стал возвращаться в актовый зал. В его ещё незрелой голове варилась каша. Что такое квартал? Система отсчёта? Летоисчисление? А может взрослые просто потеряли радость? Ту детскую радость, с которой бросаются в снег или натирают щёки холодными руками? Гирлянды уже не волшебные огоньки, а просто лампочки. Ёлка не представляется живой. Конечно, мысли у Саши были более простыми, но суть одна и та же. В таком забвении он дошёл до раздевалки сел на скамейку. Ему стало грустно. Вдруг все взрослые притворяются счастливыми? Может, они все под слоем пыли, как Семён Семёныч? «А вдруг я стану таким же? Или уже такой?» – подумал Саша и тихо заплакал, осторожно и плавно. Ему казалось, что он потерял счастье, даже не зная, что это такое.

В раздевалку влетела гурьба ребят, растолкали Сашу и засмеялись над ним. Думали, что он плачет из-за пропущенного представления. Одна девочка подошла, толкнула его в плечо и сказала:

– Саш, не будь хлюпиком!

Глава III

Прошло какое-то время. Многие его и не заметили. Саша уже пошёл в школу, начал изучать азы. Он нравился всем учителям, но почему – никто и не ответил. Саша не отличник, просто ударник, особой отдачи в учёбе у него не проявлялось. Во всём соглашался со старшими, хоть и не понимал, зачем это делать. Кто-то и подумает, что вот, подлиза и выскочка, но нет. Никакой выгоды ему не перепадало.

С одноклассниками как-то не завязалось. Бегать с ними – не бегал, общих интересов особо не было. Но ни с кем не был в контрах. Уж эти контрреволюционеры. Все хорошо к нему относились, даже доставляло немного почёта, когда Саша с ними чем-то занимался. А так, класс был дружный. Да и что скажешь о первоклашках? Все они одинаковы.

Что-то особенное можно отметить девятью годами позже.

Тех кого били будут бить, кто смог за себя постоять еще успеет отхватить, а тех кто бьет рассудит предопределение судьбы или кто в нее не верит просто случай

Это не слова – это мысли Сашки на уроке.

Далее не очень интересный день, так что я думаю, не нужно расписывать все дисциплины 9 класса и их суть. Прошло шесть уроков по 40 минут каждый, и Саша уж было собрался домой, но вот незадача – потерял шапку. Прочесал всю раздевалку, ничего не нашёл, но не расстроился – это была всего лишь шапка, да и случай единичный. Дома воспримут это лояльно. В общем оделся и вышел из школы, рассеянно смотря по сторонам.

– Стой! – крикнул знакомый голос Сережи Кургина. Саша и не обернулся, так как знал, что этот призыв адресован не ему. Впереди шла Маша Антипина, значит, он кричит ей, чтобы она обернулась, улыбнулась и пошла дальше. У неё сегодня был красный берет, который сложно не заметить на уже не детской голове. Она была красивой, но по-особенному, не каждый это рассмотрит. Да и кто посмотрит? Каждый с мала до велика знает, что Кургин просто так от Маши не отступится. Он за ней с 5 класса бегает. Сначала, как бы по-советски это ни было, носил её портфель до дома. Девчонки над ним смеялись, прозвали Ромео (ну а как ещё?). Потом конфетки, розочки дарил. Она в свою очередь принимала эти знаки внимания, но пока осторожно вела себя по отношению к нему. В классе 8 Слава в порыве своей анархии сломал ей линейку, в придачу назвал рыжей ведьмой и долго читал из интернета на коверканном латинском, изображая из себя инквизитора. Кургин посчитал это унизительным и потребовал извинений со стороны Славы. Тот назвал его подлизой, и дело чуть не дошло до драки за школой, но завуч как-то узнал о конфликте и под угрозой звонка родителям разняла их. Вечером сего дня Маша, оперевшись на руку, сидя за столом и смотря на своё отражение в тёмном окне подумала: «Кургин, Кургин. А для меня всё-таки Серёжа!» Потом они вместе гуляли, неважно в больших ли компаниях, наедине ли, но дальше полуметра друг от друга не отходили. И вроде бы, что их связывает? Да и тот же принцип карандаша и Нила Армстронга: оба оставляют след.