Мария Юрица - Петербургские обочины. Книга первая

В паре шагов от цели меня осенило: я никому здесь не нужна. «Что я делаю? Зачем мне всё это? Снова жить в тени знаменитостей, сиюминутных выскочек? Тратить своё время на погони за сенсациями, марать бумагу и пресмыкаться за гроши? Нет! Хватит! Пора жить для себя и сына. Самое время строить свою жизнь».

Я выбежала из здания Первого канала, озаренная светом истины. Нужно было срочно выбрать: найти любую хорошо оплачиваемую работу или удачно выйти замуж. Оказалось, что жениха найти сложнее. Устроиться по специальности – «Издательское дело и компьютерный дизайн» – оказалось невероятно сложно. Красный диплом ничего не решает, когда ты в чужом городе, без связей и полезных знакомств, с ребёнком, да и сама ещё как ребенок. Нужно было срочно повзрослеть и принять зрелое решение. Предложения устроиться редактором или корреспондентом максимум за 30 000 в месяц меня не устраивали. Мы снимали жилье – это уже 25 000. К тому же деньги были нужны каждый день: еда, памперсы, одежда, проезд… Нам требовалось минимум 60 000.

Стриптиз-клуб оказался как нельзя кстати. Конечно, не идеальное место для саморазвития. Кто-то подумает, что стриптиз-клуб – это падение в бездну. А я скажу: если вы готовы упасть, вы упадете. Однако не место определяет человека.

Здесь, в Санкт-Петербурге, с ребенком, мамой и братом Борисом, я начала новую жизнь. Неумело, неуверенно, спотыкаясь и падая даже на ровном месте. Думать, размышлять и выбирать было некогда. Нужно было делать самое трудное для меня – решаться. Решимости мне явно недоставало. К тому же я очень собой гордилась и всегда считала себя достойной лучшей работы, лучшего мужа и лучшей жизни. Мне не хватало самой малости – всего.

«Оказалась в Питере – давай, вперед и вверх. Спать можно в любой провинции России, а здесь – трудись и расти. Не каждому удается закрепиться в большом городе, некоторые сдаются. Я оказалась одной из немногих, кому город позволил остаться».

На этот счет у меня своя теория. Санкт-Петербург – мистический город, уникальный, своенравный. Он любит, когда его разгадывают, когда им восхищаются, когда его любят. Не каждому он открывается.

Зиму 2011—2012 я провела под Зеленогорском, на 21 километре. Для таких мест и придумали фразы «у черта на куличках», «на камчатке», «в захолустье», «в дыре». Зимы в Питере морозные и ветреные. Три холодных месяца нужно было где-то пересидеть. И мама совершенно случайно наткнулась на объявление: в Зеленогорске сдается комната в двушке, 5000 рублей в месяц.

– Я поеду с Витенькой и сниму нам комнату, а вы с Борисом идите деньги зарабатывайте.

Я и не надеялась отсидеться в тепленьком местечке. Но ситуация изменилась. Мама вдруг сказала, что Витеньку нужно кормить грудью, а работать пойдет она сама. Витенька тогда находился на грудном вскармливании. Вся моя жизнь вертелась вокруг него. До трех лет он не отпускал меня, и я кормила его грудью. Следовало бы перевести его на смеси раньше, как советовали другие девчонки. Но мне так не хотелось расставаться с ним ни на минуту! Он даже ночью не выпускал меня из своих крохотных ручек и постоянно причмокивал в поисках любимой сиси.

После шумного и дерзкого города мы попали в царство природной тишины и благодати – 21 километр. Комната, которую мы сняли, оказалась солнечной и теплой. Так и хотелось нежиться на солнышке и спать, спать, спать… Многоэтажный дом находился в курортной зоне, прямо на берегу Финского залива. Снег толстым слоем покрывал землю, деревья, здания. Таких сугробов я не видела давно, со времен Находки. Витеньке нравился снег. Он весело хрумкал под ножками, щечки сына играли румянцем. «Мой ненаглядный». Я брала Витеньку на ручки и гуляла с ним днями напролет, мы играли в снежки и катались с горки. Ледяная горка вела прямо к Финскому заливу. Помню – лед сковал всё побережье, он походил на битое стекло.

Мама устроилась работать в санаторий «Чёрная речка» оператором машинной стирки, недалеко от 21 километра. Работала она одна, потому что бедный Борис был так подавлен жизненной ситуацией, что не находил сил на подработку. Друзей у него тоже не было, поэтому он проводил время в компьютерном салоне. Там можно всю ночь играть в стрелялки и ни о чем не переживать. Мама поддерживала его всегда и во всём.

В этот период я находилась в каком-то странном состоянии. Несобранная, несуразная, с постоянным чувством вины. Благодаря маме мы пережили зиму, но один Бог знает, чего мне это стоило. Мы с ней часто ссорились, друг друга на дух не переносили. Причём ссору всегда инициировала она. Она лучше знает… всё! Порой я уходила из комнаты на кухню или к Зое. Зоя, миниатюрная хозяйка квартиры, жила в одной из комнат. Неизменная свидетельница наших семейных сцен. Женщины вообще любят интриги, драмы, страсти. Она искренне жалела меня, но в то же время не могла поставить маму на место. Мама ей платила.