Алексей Борисов - Портрет художника как человека средних лет

«Может, у меня все из-за этого? – сразу же пришла в голову холодящая мысль. – Может, больше не рисую потому, что становлюсь импотентом? – художник попытался вспомнить, когда у него последний раз была женщина, и получалось, что никак не меньше месяца назад. Но, как самое пугающее, он вдруг осознал, что за те три дня, которые они провели вместе в одном помещении, ему действительно ни разу не пришло в голову трахнуть эту девчонку. Конечно, на секс-бомбу образец явно не тянет. Но раньше-то не смотрел «ни на рожу, ни на кожу», ухлестывал одинаково и за худышками, и за пухляшками, и знать не знал, что могут быть осечки в таком простецком деле!

Испуг от осознания этого факта был настолько велик, что он попытался немедленно проверить, удастся ли возбудиться. Со всей возможной отчетливостью представил себе, как девушка, здесь, и сейчас, на фоне пасмурного белесого окна, стягивает через голову свою маечку, и ее маленькие упругие грудки выпрыгивают из-под одежки, покрываются под его взглядом мелкими мурашками и рдеют острыми, как морковки, сосками.

Он вообразил, что берет ее сзади, и она, перегнувшись пополам и упершись руками в подставку под мольбертом, при каждом толчке тычется растрепанными волосами в холст и елозит отвисшими сосцами по палитре. Так он овладел однажды своей натурщицей, и с тех пор одного этого воспоминания ему было достаточно для того, чтобы возбудиться. Но на этот раз он не ощутил даже признаков эрекции.

Попытался воздействовать на свое воображение самыми яркими образами прошлого, мучительно старался вспомнить Веру, их самое классное лето в Крыму, каким бархатным был песок на пляже под их телами той ночью, как он пытался приноровить свои фрикции к мерным ударам волн о берег, и какие женственно полные и прохладные тогда были у Веры бедра.

Он прогонял перед проектором своего сознания эти картины, но мысли и воспоминания постоянно ускользали; думая о Вере, он вспоминал о ее новом муже – администраторе одного из театров. Они познакомились тем же летом: Аркадий заказал какие-то декорации, но деньги не заплатил и Верку увел. Автоматически он стал вспоминать, кто и сколько раз его «кидал» после этого, и получалось, что случалось это все чаще и чаще, женщины же у него бывали все реже и реже.

Ткнувшись на мгновение взглядом в кувшин-бедро, вдруг осознал, что эрекция ускользает точно так же, как воспоминания. Попытался переключиться с Веры на других женщин, вспомнил хозяйку галереи и тут же стал думать, какие комиссионные она возьмет, если ему все же удастся продать «Японские пейзажи», которые он нарисовал, ни разу в Японии не бывавши, и что у этой пятидесятилетней дебелой бабы выработалась привычка охотиться за молоденькими рисовальщиками, которым она начала отдавать лучшие площади в галерее – а ведь когда-то он был самым желанным в ее салоне!

Он не заметил, когда вернулась его подопечная, и очнулся, только услышав её слегка напуганный голосок:

– Что-нибудь случилось? – еще бы не испугаться! Оставила нормального мужика, а через двадцать минут увидела параноика, сидящего с выпученными глазами и скошенным ртом перед недорисованной картиной, с руками, вцепившимися в собственную мошну!

Он смутился едва ли не до холодной испарины, дико напрягся, когда ее ладони неуверенно легли ему на плечи.

– Это из-за меня? Из-за того, что у нас ничего не получается? – голос у нее стал внезапно низким и чуть хрипловатым, а пальцы чуть уловимо зашевелились, массируя плечевые мышцы. – Ты скажи, скажи, я все пойму, – художник почувствовал, как дыхание девушки шевелит волосы у него на голове и замер: неужели она догадалась? Уловила точным и хищным бабьим чутьем, что не получается не картина, а он сам – художник – «не получается» как мужчина?

Однако легшие на плечи руки девушки уверенно оттягивали скопившееся в нем напряжение, он даже почувствовал, что ему становится теплее. Обернулся, неожиданно близко увидел ее лицо и почти рефлекторно потянулся губами. Глушил отчаяние затяжными поцелуями, с удивлением ощущая, что девочка отвечает ему неожиданно горячо и опытно, бормоча в секундные перерывы что-то смятенное:

– Ведь это нужно? Ведь так и должно быть? Нам это надо, чтобы всё получилось? Да ведь? – ее руки добрались до брючного ремня; мгновенный ужас перед позором разоблачения вновь пронзил художника, но сил уже не было, и он покорился, желая лишь одного: в последний момент провалиться под землю. Чувствовал холод ее тонких пальцев, слышал, как она прерывисто шепчет ему в ухо: