Макс Квант - В кривом эфире. СМИшная история

– А смысл, Юн? Выборы Олейников выиграет, даже если отпечатают-таки в бюллетенях квадратик «Против мэра»… И, поди, будет как в прошлый раз: 99,9 процентов за Степана Филипповича, а с этой одной десятой уже разбираются компетентные органы…

Она вдруг садится и, подобрав коленки, всматривается в настоящие зимние узоры на окне.

– Ты чего?

– Теперь вандалы жгут храмы, бьют вазы, направляют «Боинги» на шедевры архитектуры, а мы с тобой поломаем чужой бизнес, Королешко-то наш изголодается! Мы же поссорим Короля с Дядей Стёпой…

– Тоже мне дружбаны, скажешь ещё. Сначала двумя видеосалонами заведовали, полосатыми «Американскими ниндзями» да «Жаждами смерти» перебивали друг у друга бессмысленную поросль… А потом как разошлись, разошлись… Один поднакопил деньжат да ушёл в политику, другой купил себе кнопку дециметровую и теперь с ней как собака на сене… И только Олейников нашего Кудукова заметил, когда в титрах «администрацию» без «т» написали…

– Админис… – и Юнка залилась хрустальным смехом.

– Что смеёшься? Это правда! Мне Илюха рассказывал… Потом ещё Олейников какими-то переговорами с заведующим по радиочастотам (наверняка его троюродный дядя) чуть лицензию тридцать седьмому не прикрыл. А Король наш с виду-то грозный, но перед какими чиновниками лапки вверх поднимать – знает очень хорошо… Вот и поступило две бумажки: одна про отзыв лицензии на частоту, другая от мэра с предложением дружбы…

– Так я и знала… Сущность любого шефа легко кристаллизуется из его подчинённых: тут тебе и запуганные менеджеры, и комплексующий Шут, и исполнительный неизобретательный Портняжка, как гончая глядящий благодарно на хозяина (чего он думает, то и я), да Королева – грозная, но тупаяяяя… – вдруг она хватает нож с тумбочки и целит им в меня. – И если мы всковырнём ЭТО непроницаемое каменное личико, то обнаружим маленького запуганного человечка, сросшегося со своей шинелью. Он и байки да ролики покупает для виду больше… Чтобы повыше в глазах окружающих казаться… Кирилл, может, шефа убьём? – задумчиво заканчивает она, невинно поигрывая ножичком.

– А ты думаешь, все забыли римскую традицию при убийстве рабом хозяина – казнить весь невольный пролетариат?

– Сомневаюсь… – вздыхает она и кладёт наконец-то нож на место – облегчённый вздох из груди своей я подавил. – Сегодня все узнают, отчего наш город: самый благоустроенный в России…

– Наш мэр своё благо лучше всех устроил!.. Мы уже растрезвонили про это шоу во все колокола, дали рекламу на всех сарафанных радиостанциях. Нам теперь отступать некуда, Юна! Каждый, имеющий ящик с дециметром в радиусе тридцати километров да включит его непременно!.. И выход у нас один: «Выхода нет!»

– Выхода нет… – вскакивает она с топчана. – Мне вручили раздачу голосков… Уж не знаю отчего.

– А у меня есть выход пооригинальней! – пожав плечами, отвечаю я.

– И мы держимся вместе, что бы ни случилось, – подбирается она ко мне вплотную, я ощущаю даже стук её сердца… учащённо бьётся миокард, да медленно вздымается грудь…

– Точно, – киваю я. – Всё будет хорошо… – и руки мои сходятся у неё на спине.

– Но пасаран!

– Яволь, майн фюрер… Юнона, мне даже завидно: такой замечательный человек, как я, у тебя есть, а у меня-то меня нет!

– А мы тебя как-нибудь клонируем… – сопит она. – Нам телевизионщикам это просто: убрать или добавить человека…

Камера медленно сползает вниз, выхватывая из окружающего пространства деревянную улицу городка Дикого Запада… Да в кадр наконец попадаю и я… Собственной персоной, в кино такое возможно: находиться по обе стороны объектива. И на дальнем размазанном плане мы замечаем чьё-то движение – фокус переходит на ковбоя вдалеке… Этот небритый да побитый жизнью гринго – злодей. Аккорды «Ennio Morricone – The Man With The Harmonica.mp3» неистовствуют, казалось, вот-вот и в хлам разорвут барабанные перепонки, лёгкий ветерок футболит туда-сюда перекати-поле, а протёртая ветрами до дыр шляпа моя приветственно приподнимается.

– Значит, ты тот, кто назначает встречи? – грозно прищурившись (тут крупный план), заявляет мой противник.

– Значит, ты тот, кто на них не приходит? – нагло спрашиваю я, поправляя пончо.

– Как можно доверять человеку, который одновременно надевает подтяжки и ремень? Человек не доверяет даже собственным штанам!.. – гоняя спичку в зубах, отвечает ковбой.

Камера проходится по окнам: кто-то осторожно выглядывает сквозь сомкнутые ставни, кто-то выставляет наружу ствол «Винчестера», но не знает в кого целить, и лишь смелые мисс из салуна, перегнувшись через парапет балкона второго этажа, ожидают развязки нашей стычки.