Юрий Чемша - Отдохните, сударыня!

– Но ведь он сказал, что бросил курить, – задумчиво напомнила мне Яна Михайловна. Подтверждая эти слова, Василий вынул из кармана второй ключ. Впрочем, выпуклость не исчезла и всё так же притягивала взгляд Яны Михайловны.

«Ладно уж, не буду поджигать его “Ниву”», – мысленно смилостивился я, а вслух предложил:

– Может, обыщем его карманы?

– Ещё чего, – с сожалением отвела, наконец, взгляд от молодецкого кармана Яна Михайловна. – Нет, это с Вами вопрос, Юрий Афанасьевич. Вы же отвезёте меня назад?

– Обязательно и с удовольствием.

Мы попрощались с Василием. Василий долго тряс руку Яны Михайловны, пока она, наконец, окончательно не родила:

– Хорошо тут у вас. Люди приветливые. Пожалуй, я к вам буду почаще наезжать.

– Наезжайте. У нас тут пожаробезопасно, всего четвёртая степень. Яна Михайловна погрустнела: я напомнил ей о её обязанностях.

Мы сели в мою машину и покатили назад. Сильно стесняясь и смущённо звеня меццо-сопрано, Яна Михайловна озвучила, наконец, истинную цель визита:

– У меня наказ от начальника, Юрий Афанасьевич: мне обязательно надо привезти от Вас пять тысяч рублей. К нам приезжает из Москвы инспекция, и начальник расписал нас по предприятиям.

Видно было, как трудно далась юному порядочному человеку эта речь. Зато теперь, когда, наконец, всё сказано, дальше стало заметно легче.

– Что будет, если я не соглашусь? – спросил я, представляя, впрочем, ответ.

– Тогда мне напишут несоответствие, а нашей области – замечание. А это уронит её честь. Я могу дать квитанцию, вот, я ещё на работе заполнила.

Что ж, разве не найдется у директора даже самого малого-малого предприятия пяти тысяч для спасения противопожарной чести области?

– Не надо квитанции, Яна Михайловна. На Вас посмотреть – сразу видно, что Вы не для себя. Кстати, о чести. Сказать по чести, не люблю я всякие инспекции.

– Согласна с Вами, я тоже.

Каждый из нас, понятно, имел в виду разные инспекции и разные чести.

Мы помолчали. Я достал бумажник.

– Если у Вас будут какие-то вопросы по саману, то меня может не быть на работе. Я дам Вам номер телефона Василия, он найдёт, что ответить.

– Хорошо, Юрий Афанасьевич.

– Нет, скажите, пожалуйста, это роковым голосом.

Она улыбнулась, взор её весело блеснул.

– Очень меня обяжете, Юрий Афанасьевич, если дадите ему ещё и мой.

Я рассказал, как перевёл эту её фразу мой мозг: «О, Аркадий, Вы великодушны, как ангел! Вы спасли мне жизнь!..» Мы долго смеялись. Всё же ей было бы лучше в театре.

На прощанье я сказал:

– Интересная у Вас работа, Яна Михайловна, но Вам не позавидуешь, уж извините. Не для Вас она, честное слово. Пропадёте Вы там со своей деликатностью. Попросите комиссию, чтоб Вам написали несоответствие.

Через небольшое время Яна Михайловна ушла в декрет, тем и спаслась. Наш Василий уверяет, что он тут совершенно ни при чём.

И правда, там, в трубке, много было всяких мужских голосов. И покушавшихся на честь, и спасавших её же…

Вот опять ты, Толик, разбередил мою память. Давно это было, и хорошо б, чтобы больше не было – тьфу-тьфу-тьфу, через левое плечо…

Учился я в Харькове.

На первом курсе, помню, ездили домой часто. Как-то едем с другом-одноклассником домой в электричке. И подсаживается к нам наша одноклассница Наташка из политеха. Прекрасная рассказчица, умница в науках – удивительно, почему не пошла в наш авиационный ХАИ, а выбрала ХПИ [1] Соответственно Харьковский авиационный и Харьковский политехнический институты (ХАИ и ХПИ). – Прим. ред. .

Стала делиться с нами про их общежитие «Гигант». Наверное, это уже фольклорные случаи, но я слышал от Наташки.

Пошёл вьетнамец в душ.

А душ в «Гиганте» был через раз: день мужской, день женский. Вьетнамец, естественно, перепутал. В предбаннике добросовестно разделся, взял кусок мыла, подаренный русским соседом по комнате, зашёл в душевую. А там пар, туман, ничего не видно, плеск воды… Вьетнамец стал в крайнюю пустую кабинку, стал отмокать.

Тут из-за перегородки высовывается рука с мочалкой. Красноречивый жест – приглашение потереть спину. Вьетнамец сразу понял: видимо, в Азии тоже так. Взял мочалку, стал намыливать её. Щедро намылил – мыло дареное. За перегородкой уже нетерпеливое мычание, дескать, ну где ты там?

Вьетнамец, не торопясь, прошёл за перегородку. Там увидел спину и стал тереть её мочалкой с вьетнамским трудолюбием, начиная сверху.