Юрий Чемша - Отдохните, сударыня!

Холодильник на кухне был так пуст, что отдавал эхом и годился для чтения в нём стихов. Бойкая подружка, по гороскопу тоже стрелец, проявила следопытную настойчивость и нашла в холодильнике начатый кочан капусты, а к нему и ещё немного еды.

Попутно одноклассница, как принято у закадычных подруг, выдавала секреты своей крепкой дружбы с поэтессой. Нет, конечно же, она всячески старалась представить подругу в выгодном свете, но получалось, как обычно у женщин.

– Мы с Нинон сейчас отказались от еды. Вообще. Никакой обжираловки.

– Совсем? – обрадовался Василий такому упрощению хлопот по устройству стола. – Может, хоть выпьете?

– Едим, конечно. Но исключительно только с пользой. Главное в продукте – его форма. От неё самая польза. Вот посмотрите, Василий, на Нинон. Видите?

– Да, вижу, – соглашался Василий, не отрывая глаз от присевшей перед духовкой подруги. В духовке Василий держал посуду, что удалось спасти от жены.

– Я придерживаюсь мнения, что ей надо увеличить бюст. Значит, она должна есть капусту.

– Согласен. Я тоже всегда придерживаюсь за бюст! – горячо поддержал подружку Василий.

– Вот, Василий, мы с вами в одинаковых мыслях!

Пока Василий дипломатично вёл диалог, глаза его неотрывно смотрели на выдающийся бюст подружки, который трудно выходил из духовки. Когда она, наконец, выпрямилась, он, по природе своей любознательности и, чтобы корректно отвести взгляд, спросил:

– А если требуется уменьшить?

– То же самое – капуста. Капуста, капуста и капуста. Вот мне сейчас нужно уменьшить печень. Попробуйте у меня печень. Чувствуете? Значит, моя еда – баклажаны.

Василий пробовал минут пять, пока насильно не заставил свою руку оторваться от горячей печени, которая давала выдающиеся ощущения, сродни даже бюсту. Он сходил в кладовку и нашёл там для такой восхитительной печени банку баклажанной икры. Заодно и бутылку вина местного разлива из своих холостяцких закромов.

Всё это он поставил на стол. Стол и табуретки подарил ему я из раскладного автомобильного набора.

– Нинон! Нас принимают как порядочных! – воскликнула восторженно одноклассница поэтессы, но, на всякий случай, Василию пояснила: – Шутка.

Василий подумал: а что бы хотел в своём организме увеличить он? Вытащил из морозилки кривую сардельку, попробовал мысленно её выпрямить, прикидывая, не увеличится ли длина, а может, и вес, однако точный мерительный инструмент остался на работе. Кинул сардельку в кастрюлю. Потом посмотрел на бюст подружки и кинул вторую, несколько прямее.

Затем, устыдившись своих суеверных мыслей, вытащил третью. Содержимое кастрюли стало выглядеть логично, как порция на троих.

Вино подвигло всех присутствующих на обещанные стихи. Но поэтесса сказала, что она ещё не собралась. И вообще, из вежливости слово сначала надо дать хозяину.

Василий обрадовался, что догадался вчера подготовиться, и с запинками, подсказками, но дочитал до царевны, что тýжит в темнице. Подружка первая догадалась, что пора аплодировать. Указывая на поэтессу, она сказала:

– Нинон, а ведь это ты у нас в темнице. Тýжишь себя, тýжишься… Ну-ка почитай своё.

Поэтесса зарделась и сказала, что не хотела бы сразу после Александра Сергеевича Пушкина. Подружка налила в рюмки.

– Во-первых, не после Пушкина, а после Василия. А во-вторых, попробуй после местного разлива.

Девушки закусили капустой и баклажанной икрой. Василий капусту не одобрял, и теперь знал, за что: не мужское это. Он предложил каждому по сардельке. Поэтесса отказалась категорически. Видно было, что она сосредоточенно собирается. Подружка некоторое время помялась, потом наколола на вилку самую ровную.

– Пол хочет сменить, – пояснил в этом месте рассказа бригадир. – Это сейчас модно.

Дома он злоупотреблял телевизором. Бригадира подняли на смех, мол, зачем что-то менять с такими-то кочанами…

Между тем подружка, осмотрев сардельку со всех сторон, впилась в неё остренькими зубами, не снимая оболочки. Василий удивился, насколько полезен этот сорт сарделек, что поглощать их приходится с такой скоростью.

Тут, наконец, собралась его Нинон:

– Мне только сейчас это пришло , – объявила она, слегка стесняясь, и прочла, правильно расставляя положенную у поэтов заунывность:

– Четырехстопный ямб, – похвалила подружка.