Дмитрий Вержуцкий - Фарт и другие рассказы

После недолгих раздумий, определился в своих желаниях:

– Дайте, пожалуйста, коржик за шесть копеек и две бутылочки напитка «Медок», по двадцать две копейки.

Продавщица, не пошевелившись, перевела на меня глаза и произнесла совершенно неожиданную фразу:

– А ты, паря, с двух бутылок-то, не охренеешь?

Понимая, что мир вокруг рушится, и меня снова угораздило попасть в какую-то аномальную зону, я осторожно выложил на прилавок полтинник и еще раз попросил:

– Тетенька, мне бы напитка «Медок» две бутылки, пить сильно хочется, и коржик. «Мотаня» скоро отходит, долго ехать, что-нибудь перекусить бы перед дорогой надо.

– Ха-ха-ха! А я вот думаю – с двух-то ты точно охренеешь! – радостно продолжила свою мысль женщина. – Да мне-то что? Пей!

Она забрала деньги, выставила на прилавок две бутылки «Медка» и положив рядом коржик, снова погрузилась в дремотное состояние. Совершенно сбитый с толку, в раздумьях – чтобы все это значило? – я направился в скверик. Открыл пробку о торчавшую из земли арматурину, откусил коржик и сделав большой глоток напитка, тут же все выплюнул. В бутылке была бражка! Самая настоящая, недавно перебродившая, еще дурная, но уже достаточно крепкая! Где-то нарушили технологию и легкий прохладительный напиток превратился в убойное пойло!

Тут пазл сложился. Неадекватные менты, высказывания продавщицы – все стало на свои места! Крепкий, сносящий крышу, напиток по двадцать две копейки за бутылку! «Так, с этим понятно. Но почему они так смеялись надо мной? Что-то здесь еще не так! Ладно, рано или поздно, все выяснится! Пора уже, вот и „мотаня“ подходит!». Оставив в скверике под кустом сирени бутылки, я доел коржик, запил водой из колонки и побежал к поезду.

Заняв место у окна, в полупустом вагоне, сразу задремал, но потом подскочил, как ужаленный! Внезапное озарение говорило, что смех напившихся бражки ментов явно связан с печатью, которую они сначала не хотели мне поставить на командировочное удостоверение. Достав из кармана «энцефалитки» злополучный документ, я вгляделся в два огромных оттиска, красующихся на соответствующих местах документа, где мелким шрифтом были нанесены слова «Прибыл» и «Убыл». По кругу, к моему отчаянию и ужасу, ясно читалась вся надпись: «Министерство внутренних дел РСФСР. Красноярский край, ст. Решоты Вост.-Сиб. Ж. Д. МЕДВЫТРЕЗВИТЕЛЬ линейного отдела МВД»!

До завтрака оставалось минут десять. Полулежа на кровати в своей комнате в общежитии на базе, я заполнял рабочую тетрадь, перенося из полевого блокнота результаты вчерашних маршрутных учетов. Послышались торопливые приближающиеся шаги, в дверь постучали.

– Да! Заходите!

В дверном проеме появились две женщины – врач-бактериолог Тамара Павловна и медицинский энтомолог Людмила Николаевна. Обе были растеряны и напуганы. Мне объяснили – что случилось. Задав пару уточняющих вопросов, я поднялся:

– Быстро в лабораторию!

Сев за микроскоп, стал рассматривать агаровую поверхность на одной из двух поставленных передо мной чашек Петри, используемых для выращивания микроорганизмов. Легкий зернистый центр явственно начинал прорисовываться у всех колоний. По их периметру были отлично видны изящные кружевные «платочки». Колоний было много. Во всех секторах и на обеих чашках.

– Сколько времени прошло?

– Суслика очесали и вскрыли утром, перед завтраком, посев сделали сразу после – в девять утра.

– Значит, будем считать, – суточный. Хороший рост! Что термостат?

– Держит – утром двадцать пять градусов.

– Сливной рост из всех органов за неполные сутки! Какая сильная зараженность! Патология что?

– Небольшие изменения были – в печени и селезенка чуть увеличена. И легкие с геморрагиями.

– Почему вчера не сказали?

– Лаборантка мне доложила, а я не придала значения. Посчитала, что и от других причин такая картина могла проявиться, – виноватым голосом ответила Тамара Павловна. Она пришла на нашу станцию из инфекционной больницы недавно и в некоторые важные мелочи не сразу вникала.

– Ладно, понятно. Биопробы?

– Все, как положено. Две белых мыши. Заражены суспензией органов накожно и подкожно. Раз такой рост на чашках – завтра должны пасть.

– Где его нашли? – обратился я уже к Людмиле.

– На этикетке стоит «Суслик агонирующий, Эльды-Хем, верх». И дата. Больше ничего.

– Надо ехать, разбираться. Очень странно. В верховье Эльды-Хема никогда чумы не находили. Где сейчас Усольцев?