Маргарита Яар - Другой берег. Жизнь, взятая взаймы

И ела ли вообще.

Поэтому она давала бабке одни макароны, а оставшиеся продукты уносила домой. Оказалось, что здесь у неё семья. Муж и двое детей. И все питались за счет старухи. Рассказала, что ни за что такую работу не оставила бы, но нашла ещё лучше. Такую же бабку, но молчаливую. И платят больше на 100 евро. Поэтому эту работу продает. Марина, открыв рот, слушала эту ушлую женщину и не знала что ответить. Все было так отвратительно, что слов не находилось.

Впрочем, ее ответы женщине были не нужны. Получив свои деньги, она умотала, прихватив бабкино покрывало с антресолей.

Марина поначалу испугалась, что могут подумать на нее, но Женя, посоветовала не забивать голову.

Та не признается, еще и повернет дело так, что Марина ее оговорила и сама стырила одеяло. И еще неизвестно, кому дочка хозяйки поверит. Ведь та проработала почти два года, а Марину она видит первый раз. Лучше промолчать. Возможно, дочка и не заметит, что покрывало пропало.

Марина согласилась с доводами и ничего не сказала.

Работа оказалась не сложной физически, но морально просто убивала. Сил к вечеру не оставалось совершенно.

Целый день старушка шастала по квартире и приставала с вопросами к Марине, задавая один и тот же вопрос десятки раз.

По ночам часто вставала и зажигала газ, пытаясь сварить себе кофе. При этом совершенно не помнила, как это сделать и с пачкой кофе бродила, как приведение, по всей квартире. Иногда насыпала его в кофеварку, но забыв как включить газ, металась возле печки.

Марину она при этом не будила, и ее почти не было слышно.

Раз проснувшись, и застав бабулю с кофеваркой, Марина стала просыпаться от малейшего шума, хотя до этого всегда спала крепко. Ее страшили эти ночные прогулки у газовой плиты.

Несколько раз постель оказывалась мокрой. Бабка, забыв про туалет, писалась под себя. От памперсов она отказывалась, и Марина просто меняла белье. Уложить старушку после смены белья было невозможно. В такие моменты она начинала кричать, отбиваться от Марины, звать на помощь.

Приходилось варить кофе и давать ей выпить. Это, как ни странно, помогало.

Со всем этим приходилось мириться. Радовало, что «по-большому», бабка ходит в унитаз. Это, к счастью, она пока помнила. Часто, сняв трусы, надеть она их не спешила и расхаживала по квартире уворачиваясь от Марины.

Женя уверяла подругу что ей пока везет, но добавляла, что дальше будет хуже.

Марина и сама это понимала. Она просила дочь старушки сделать замок на кухне, чтобы ее мать не могла включить газ или еще что-нибудь натворить. Но та отмахивалась. Велела просто перекрывать газ. Мол, кран наверху, она не достанет. А на кухню если не пускать, то бабка будет кричать всю ночь.

Так и было. Когда Марина пододвинула тумбочку и перекрыла вход на кухню, бабка среди ночи стала кричать, что она в доме хозяйка, что никого не желает слушать, ничьих приказов! Кричала до тех пор, пока не получила доступ к шкафчикам. Там она сразу смолкла, и взяв в руки пачку с кофе, замерла перед плитой. Марина сварила ей кофе, бабка выпила и нехотя отправилась спать. На часах было три часа ночи.

И так происходило почти каждую ночь.

Марина поделилась с подругами, что не выдержит такой график. Не спать по ночам очень тяжело. Удивлялась, как женщина перед ней смогла вытерпеть два года.

Женя высказала предположение, что возможно она давала бабке снотворное, привезенное из дома. Здесь многие это практикуют, добавила она. Но если хозяева прознают, то выгонят. А могут и под суд отдать. Лекарства могут выписывать только итальянские доктора. И если бабке ничего не дают, то так надо.

Марина промучилась три недели. За эти дни она поспала нормально только четыре раза. Единственное время, когда Марина могла от бабки отдохнуть, это был послеобеденный отдых. Старушка засыпала примерно на три часа, и в доме устанавливалась тишина.

Марине разрешалось оставлять на это время бабку. Она выходила в магазин, или погулять.

Вырваться, хоть на время, из душной комнаты было блаженством.

Работа находилась недалеко от центра, и Марина спешила туда, где кипит жизнь, где ходит нарядная публика, сверкают витрины магазинов.

Возвращаясь, она снова попадала в кабалу. Две кошки к ее приходу наполняли квартиру вонью, разбросав загаженный наполнитель в ванной комнате. Из-за июльской жары, квартира пропитывалась удушающим запахом. Открытые окна не помогали. Вонь въедалась в мягкую мебель, в занавески.