Максим Удовиченко - Наследники древних манускриптов

Продвигаясь от оазиса к оазису, армия халифа медленно шла по древнему караванному пути.

Нестерпимая дневная жара после захода солнца сменялась пронизывающим холодом, так как песок, камни и воздух быстро остывали, заставляя изнывающих от холодного ветра путников кутаться в теплые одежды. Ночью издали доносился протяжный голодный вой шакалов.

Ближе к полудню десятого дня пути Аль-Мажнун почувствовал необъяснимую тревогу. Воздух ещё был чист и спокоен, но в нем уже разливалась какая-то странная тяжесть. Внезапная тишина сковала безмолвные пески – шорохи и звуки пропали вместе с ветром, пустыня буквально замерла. Резко навалившаяся духота многократно усиливала состояние внезапно охвативших всех волнения и тревоги. В раскаленном воздухе послышались какие-то чарующие звуки – довольно высокие, певучие, очень мелодичные, с сильным металлическим оттенком, они неслись отовсюду, словно их производили невидимые духи пустыни. Пустыня была так же безмолвна, но звуки летели и растворялись в неподвижном раскаленной воздухе, возникая откуда-то сверху и пропадая будто бы в землю. Не к добру эти песни, – сказал, идущий соседним караваном, знакомый торговец.

– Песок Эрга поет, зовет ветер, а с ним примчится и смерть… – добавил он, с тревогой всматриваясь вдаль. То веселые, то жалостные, то пронзительные и крикливые, то нежные и мелодичные, они отчётливо напоминали разговор живых существ, но никак не звуки мертвой пустыни…. Никакие древние сказания не могли придумать чего-либо более поразительного и чудесного, чем эти таинственные песни песков… Но в раскаленном воздухе слышалось уже приближение чего-то нового, ужасного, холодящего душу. Верблюды, перестав слушаться погонщиков, с протяжным ревом метались, постоянно теряя дорогу. Странным образом потеряв ориентацию, к каравану Аль-Мажнуна вдруг прибились дикие обитатели Сахары – пустынные газели. Пугливые от природы животные спокойно шествовали в караване, идя между людьми и верблюдами.

Внезапно появившиеся на горизонте маленькое облако быстро разрасталось, превращаясь в черно-багровую тучу. Постепенно небо на горизонте начало розоветь, затем стало принимать фиолетовый оттенок.

Вскоре уже мутное солнце едва пробивалось сквозь быстро несущиеся песчаные тучи. Становилось трудно дышать, казалось, что песок вытеснил собою воздух и заполнил всё вокруг. С бешеной скоростью, обжигая и сдавливая дыхание песком, ураганный ветер сбивал путников с ног, срывая и унося нагруженные сотнями килограммов тяжелые верблюжьи сёдла, перекатывая, как горох, огромные неподъемные камни.

Спасая свою жизнь, сброшенный из седла верблюда первым яростным порывом жаркого, колючего ветра, Аль-Мажнун лёг на землю и плотно закрыл голову одеждой. Тучи жгучего песка нещадно секли всё живое, затмевая полуденное солнце. В вое и свисте ветра пропадали все остальные звуки. Казалось, что сам воздух обратился против путешественников.

Лишь только ближе к вечеру, когда ветер стих, Аль-Мажнун с ужасом увидел последствия стихии.

Повсюду валялись разбитые амфоры вперемешку с предметами домашней утвари, разорванные вьюки с продовольствием и истерзанные ураганам полотнища из верблюжьей кожи, совсем недавно бывшие бурдюками с водой.

Лишившись в одночасье большей части продовольствия и, что самое ужасное воды, эмир Йахья-Ибн-Омар, собрав уцелевших лошадей, верблюдов и скот, был вынужден выслать отряд такшифов [19], в расположенный в шести днях пути от города Атара город Тишит [20].

В письме к градоначальнику города Тишита он указал трагические обстоятельства, вынудившие его обратиться к нему со столь срочной просьбой.

Казалось, злой рок не переставал преследовать армию халифа. На смену разрушительному урагану пришла другая, не менее страшная беда.

Мучимые жаждой и изнуряющим зноем ведущие армию халифа, чернокожие мессуфа вдруг стали уводить передовые отряды совершенно в другом направлении, говоря, что они отчетливо видят очертания города Тишит.

Казалось, злой рок не переставал преследовать армию халифа.

На смену разрушительному урагану пришла другая, не менее страшная беда.

Мучимые жаждой и изнуряющим зноем ведущие армию халифа, чернокожие мессуфа вдруг стали уводить передовые отряды совершенно в другом направлении, говоря, что они отчетливо видят очертания города Тишит.

По советам опытных проводников, Йахья-Ибн-Омар то и дело останавливал передовые отряды, приказывая разводить костры, чтобы убедиться, мираж перед ними или реальность. Стелящийся по ветру дым быстро разгонял очертания города и передовые отряды поворачивали в нужном направление.