Георгий Завершинский - Третий брат

Вспоминая давно бывшее, Николай невольно улыбнулся, но тут же посмотрел на стоявшего рядом мичмана, как бы тот не заметил его улыбки. Мичман думал о своём и не обратил внимания на геолога. Так и стояли, глядя вдаль и вспоминая о том, что было скрыто в дальних уголках памяти. У каждого находилось не очень много всего, что могло бы радовать. Больше было разного – такого, от чего веяло беспросветной и унылой тоской.

Завеса дождя между тем рассеялась, и немного посветлело на душе. Стало чуть спокойней и захотелось переброситься с кем-то хоть парой слов. Друг к другу они не стали бы обращаться, потому что оба простояли тут добрых два часа и словно уже обо всём переговорили. Чем удивишь или о чём спросишь того, кто рядом с тобой давно качался под дождём и ветром, проникая в твои суматошные воспоминания как их полноправный участник и свидетель. Нет-нет, нужно кого-нибудь третьего…

И третий не заставил себя ждать. На палубе возник долговязый тип в высоких кожаных ботинках и прорезиненной накидке поверх застёгнутого на все пуговицы пальто. Своей кожаной широкополой шляпой он напоминал то ли художника, то ли репортёра, а некоторые сочли бы его посланником в какой-нибудь позабытой среди песков банановой республике. Странная фигура в не менее странном одеянии… как он попал на военный катер и чего ему было надобно на севере Сахалина? – подобные вопросы напрашивались сами. Но, пока двое наших героев увлеклись своими воспоминаниями, некому было их задать. Теперь, когда воспоминания отошли, настало время переключиться и узнать, кто же был наш третий герой и что занесло его в эти негостеприимные края.

– Мичман, скажите же, когда, наконец, мы прибудем? – в голосе «бананового посланника», боком появившегося на ходившей под ногами палубе, была скука.

– Кто ж разберёт, г-господин х-хороший, – с дореволюционной интонацией буркнул мичман, не посмотрев на вышедшего, – гляди, как штормит.

– Э-э, шторма не видали… на то и учат вас, морские волки, чтоб всю стаю за собой вели… – перебивая ветер, насмешливо прокричала «фигура».

– А вы, товарищ, кто будете? – отозвался Лапшин, с интересом посмотрев на вновь пришедшего.

– Кто есть кто?! – громко изрёк тот, по-философски подняв голову к небу. – Знать бы самому… а узнаешь, так и жить станет незачем.

Альберт Наумович Филонов был тем персонажем, о котором и самый тонкий психолог не смог бы сказать ничего определённого и, тем более, представить его личность тем или иным образом. Своеобразная завеса скрывала его… до поры до времени. И до сих пор ему не представлялось случая оказаться рядом с мичманом и Николаем, которые молчали не оттого, что надоели друг другу, а скорее, просто потому, что ни у кого из них не было желания говорить. Теперь им открылась такая возможность, и каждый из них воспринял её по-своему.

– Не слишком, как вижу, цените вы свою жизнь? – продолжил разговор Николай Сергеевич.

– Ах-м, отнюдь, свою-то как раз весьма…

– У этого, поди, страха-то никогда не бывало, – тихо пробормотал Фёдор, впрочем так, чтобы Филонов слышал его, – не обтёрся с наше, вот и говорит разное…

– А страх, дядя, и правда вещь полезная, – звучно проговорил Филонов, резко повернувшись к мичману, – как же без него?!

– Вместе со страхом приходит уважение, – убеждённо заявил Лапшин, – если оказался вдали от людей, где нет ни парткомов, ни милиции, там сам себе закон. Ну и другим, кто рядом с тобой, надо внушить свой закон, чтобы не удумали чего лишнего.

– А вас, видать, носило по весям, да, небось, ещё и с бригадой каких-нибудь лихих парней, – почти угадал Альберт.

– Носило, не носило, какая разница, – по-деловому рассуждал Лапшин, – главное, чтобы порядок был в коллективе, с кем бы ни довелось оказаться в глуши.

– Или на море… – кивнул Шульга.

– Так-то так, – Филонов покачал головой, – а ежели что эдакое случится? Скажем, прижмёт так, что выбирай – ты или он со своим «законом»! Ну, оказался, гм, в «коллективе» ещё один «начальник», что метит на твоё место. Убрать, одним словом, надо такого, иначе, гм… кранты! Что делать-то будешь, начальник?

– Так и надо – убрать… но тихо, – по-обычному буркнул Фёдор, – а то скинет тебя и всех погубит. Один – капитан, остальные – матросы! Матрос взъерепенился – наказать его, чтоб другим неповадно…

– Вдруг не заметил и упустил момент, – Альберт затевал спор и явно чего-то недоговаривал, – а твоего матроса уже многие слушают, тогда чего?