Василина Шаурина - Столько лет… Книга вторая

– Да, я даже и пытаться не буду. Лады, пошел я, навряд ли доведется еще встретиться, так что удачи тебе по всем фронтам,– откланиваюсь я.

– Русь, куда ты сейчас?– «просыпается» в Вознесенской та Леська, которую я знал когда-то совсем недавно.

– Домой,– коротко и сухо.

– Ты звони, если чего. Вдруг, бизнес надумаешь там открыть, помогу,– мямлит робко.

– Ладно, покеда.

Выхожу из зала без всяких душевных прощаний.

Пока бумаги оформляются, живу у брата. Степка уговорил, я бы даже сказал надавил авторитетом. Часть суммы Вознесенская перечисляет сразу на счет Степки: пригодится для покупки хаты. Юристы работают над подготовкой всех документов, а я подыскиваю себе жилье в родном городе. Янка, жена Степки, первое время делала попытки вытащить меня на семейные посиделки, пыталась разговорить, а я игнорил. Не знаю, Степка ей что-то сказал, или она просто обиделась на меня за такое отношение, но меня оставили в покое.

Пока жил у них, не бухал, как многие бы подумали. Ну, это же было бы логично, ведь так? Откинулся с зоны, с бизнесом попрощался, можно и забухать, только вот желания не было. Как бы паршиво ни звучало, завидовал брату, боялся, что если начну пить, сорвусь. Наговорю лишнего, а я не желал ни ссор, ни, тем более, перед детьми позориться, да и пугать их тоже не хотел. Желание было только одно: как можно скорее убраться отсюда. Москва ─ большой город, но меня крыло только уже от одной мысли, что ОНА где-то там, на просторах столицы.

Алиса ─ сука бессердечная.

Она снилась мне каждую гребаную ночь. Суд, заседание, ее показания. Насквозь лживые, как и глаза, которые я по какому-то помутнению рассудка, не иначе, считал всегда честными.

– Загряжская Алиса Рустамовна,– зазвучал такой родной и в тоже время какой-то чужой голос. Вскинув голову в сторону трибуны, за которой стоит свидетель, вижу Ее. Взгляд какой-то стеклянный, пьяная она, что ли?– Вдова Загряжского Игоря Ренатовича,– отвечает она на вопрос адвоката.

– Да, знакома, был представлен мне на светском мероприятии,– адвокат, указав на меня, интересуется, знает ли она меня. Я еще не сильно напрягаюсь, но холодок по спине уже начинает бегать.

– Мы встречались в спорткомплексе, где я тренировалась,– отвечает она на вопрос, пересекались ли мы после знакомства.

– Нет, когда я начала ходить заниматься, его там не было. Я не видела.

– Была, он,– с чего-то вдруг срывается на плач,– приставал ко мне, склонял к сексу,– произносит сквозь плач, когда адвокат спрашивает ее, была ли у нас интимная связь. И вот тогда я начинаю понимать ее игру, тогда, блядь, я очень хорошо увидел всю картину со стороны. Живет семе благополучная семья, и тут на сцене появляюсь я, козел, решивший склонить верную жену к измене, а потом еще и отжать ее у мужа вместе с бизнесом путем его устранения.

– Я боялась сказать мужу, жертв не хотела, Игорь ревнивый, был,-кажется, адвокат поинтересовался, почему она все мужу не поведала. Не смотрю на них, особенно на Алису. Сижу, сжимая пальцы в кулаки, так хочется размозжить чью-то голову.

– Да, преследовал, в магазин приходил, шантажировал,– теперь уже спокойно и даже как-то совсем отстраненно.

– Он был в магазине после того, как я родила дочь. Да, пытался вновь склонить к интиму, тогда и рассказала все мужу,– вообще без каких-либо эмоций.

– Сука!!!!– кричу я, вскочив со скамьи.

ГЛАВА 2

Оглядываюсь ─ никого нет, сижу на постели, в темноте.

Упав обратно на кровать, бездумно пялюсь в потолок.

«Загряжская, я ненавижу тебя! И когда-нибудь отомщу, клянусь! Ты пожалеешь, что вообще на свет родилась!»– шепчу я в темноту.

И так всю неделю с небольшими вариациями: то просыпаюсь на оглашении приговора, то когда из зала под конвоем выводят. Но всегда снится эпизод допроса этой шлюхи. Я, блядь, запомнил каждое ее слово. Они татуировкой легли на мой мозг.

Степка тоже пытался вывести меня на разговор, видимо, слышал крики по ночам. Но как я мог рассказать об этой бляди родному брату? Своему идеалу и образцу для подражания? Вот так вот признаться, что я лузер и меня телка сделала? Нет, увольте.

А вот когда домой вернулся, сильно напился. Возвращение на малую родину и покупка квартиры не каждый день случается. Первый раз вообще один пил, причем водку. Наверное, патриотизм во мне проснулся, до этого момента мы с «беленькой» знакомы не были.

Я тогда Загряжской все высказал, матом. Бушевал знатно, но что удивительно ─ соседи полицию не вызвали. Может, спасло то, что мебели в квартире почти не было? Прежние жильцы оставили только кухню и диван в одной из комнат. Когда проснулся, на полу сидел: кажется, обессилев от такого всплеска ненависти и боли, я рухнул на пол и так, привалившись к стеночке, уснул. Костяшки пальцев сбиты, на них красовалась запекшаяся кровь. М-да, была б посуда или мебель какая, начал бы все подряд крушить, соседи уж точно бы представителей правоохранительных органов пригласили для вразумительной беседы с дебоширом, то есть со мной.