Татьяна Краснова - Молчание любви

Маленькая понижающая ступенька опрокидывает кирпичную стену в положенную горизонталь. Остановка. Можно разогнуть спину и шею. Над ними – деревянная изнанка крыши с невидимым гнездом и невидимыми пищащими птенцами. Метнувшийся сверху большой веер исчезает там же.

– Это их мама, да? А как они называются?

Судя по пятнам на перилах, они называются голуби. Облюбовали колокольню – здесь тихо, она недействующая. Везде гнездится жизнь, кроме Аниного балкона – он так и остался пустым.

Аня оценивающе осмотрела наскальную флору по периметру площадки. Надо ее когда- нибудь выдрать. Когда силы будут. А то скоро одуванчики расцветут. Егор радостно теребит, показывая на горизонт:

– Видишь? Наш дом. А вон там – наша дача!

С высоты усадебные аллеи смотрятся еще величественней, а за ними – щедрый разбег лужайки со скульптурно стоящими большими деревьями: лиственница, сосна, береза, липа, дуб. Еще дальше – огороды музейщиков, и на самом краю, отмеченный кустами бузины, – их клочок, без всякого юмора именуемый «дачей».

Кажется, на сегодня все, и можно спускаться.

– А как они оттуда не падают – человечки?

Уже начинается рабочий день у строителей. Благовещенскую усадьбу украшает редкая на Руси шатровая церковь, и вот шатер-то сейчас и реставрируют, прилаживая красивую серебристую облицовку. Снизу строители кажутся величиной с жучков, и стук их маленьких молоточков разносится непропорционально громко.

Теперь все это надо перевести на элементарно-образный язык и изложить медленно и внятно. Аня поймала себя на том, что по привычке постоянно подбирает точные и понятные слова для всех окружающих явлений – даже если Егора нет рядом.

А у ворот в усадьбу уже расположился Очарованный Странник с мольбертом. Ну, теперь Егора не отлепишь. Благовещенскую церковь рисуют постоянно: отовсюду приезжают и художники, и студенты целыми группами. Но этот – местный, он ходит сюда, как на работу, в любое время года. Зимой – в тулупе и валенках, как рыбак, собравшийся на подледный лов, летом – в чудно́й широкополой шляпе. У него и складной стульчик прихвачен, и термос – все нужные вещи всегда с собой, он собирается на пленэр всерьез и надолго. За это Аня про себя зовет его Очарованный Странник.

Красивых видов вокруг Белогорска множество, но Странник не разменивается на них, он пишет исключительно Благовещенскую усадьбу. Аня с Егором видели у него и зимние пейзажи в хрустящих голубых и дымчатых розовых тонах, и весенние с голыми ветвями и отзвуком знаменитой картины «Грачи прилетели», и даже исторические, с барской каретой у ворот усадьбы и крестьянами в лапотках.

Сегодня на мольберте было буйство сирени, художник утопил в ней церковь снизу, а сверху – в таких же буйных, с сиреневой ноткой, облаках. А он молодец, подумала Аня, сумел – все во всем отражается.

– Привет.

Мамина соседка Карина. Как идет это имя к ее карим глазам с золотой искоркой.

– Привет. От нашего начальства? Ну как?

– Английский и немецкий одобряют. Сейчас сезон, туристы едут во множестве, экскурсии заказывают. Но, конечно, большой минус, что я после института нигде не работала. Я блеяла, что сидела с ребенком и что невозможно было устроиться, что в прекрасном Таджикистане приоритет отдавался национальным кадрам. Хоть это и правда, но так беспомощно выглядит. Я ваше начальство понимаю: опыта работы нет, ребенок есть, сама неизвестно кто. Они тоже скорее местных возьмут…

– Так что, совсем не взяли? – нетерпеливо перебила Аня. – Нужен же человек. Соколова же уходит в отпуск в июне, а в июле – Андреева.

– Вот вместо них и предлагают, временно, – отозвалась Карина бодро. – Велели за неделю текст экскурсии по усадьбе подготовить, желательно на обоих языках.

– За неделю?! Ну, это сурово. Я на русском- то месяц писала, даже в Ленинку ездила и в нашем архиве копалась…

– А я в местную библиотеку сейчас пойду. Там же бесплатно? Что-нибудь да выищу. Неделя так неделя, хозяин барин, придется успеть.

– Знаешь что, – Аня соображала, мысленно перерывая свой письменный стол, книжный шкаф и кладовку, – зайди ко мне сегодня вечером, в «подковку». Я поищу свои старые записи. У меня хороший текст, я по нашей усадьбе диплом писала. Правда, по живописи, но там про все есть, тебе хватит. Останется только перевести. Я поищу.

– Свой текст? Ты мне его хочешь дать? – Голос Карины стал серьезным, а лицо – напряженным, как тогда, при первой встрече. – Спасибо большое, для меня сейчас готовый текст – просто богатство. Но чем я буду тебе обязана?