Xenia Freeda - Лунный календарь любовников

– Нет.

Она сделала шаг.

– И даже не студентка Академии?

Она сделала ещё шаг, поймала на вдохе клубы серого дыма и снисходительно улыбнулась.

– Академии. Медицинской.

Тут мне стало окончательно понятно, почему она стояла так спокойно и при этом живо, а глядела снисходительно – осуждающе.

– Говорят, ваша кошка любит варенье, это правда?

– Ты можешь спросить у неё сама, а впрочем, это правда. Но не всё варенье, а вишневое с кизилом, по фамильному рецепту. Хочешь попробовать?

Не дожидаясь ответа, я достал варенье, больше похожее на вино, и две серебряных ложки.

– Могу я узнать твоё имя?

– Онелик.

– Настоящее?

– Вполне себе. Кажется, финское, а может, мать вычитала его из книжек.

Я накормил её вареньем, напоил чаем, трижды назвал «маленькой», угостил терпким табаком и проклял всё на свете. Но как только дверь за Онелик закрылась, я отправил своей натурщице сообщение « прошу более не пропускать встреч и не присылать Онелик».

Однако в следующее воскресенье всё повторилось и на моём пороге вновь была она.

Я проверил сообщения, где черным по белому было написано «Прошу в следующее воскресенье по возможности снова прислать Онелик» .

Этот фокус я проворачивал ещё несколько недель кряду, параллельно делая сразу две картины, как бы живя двумя разными жизнями. Но устав от грязного декабрьского снега, затащив огромную ель на четвертый этаж, и откупорив две бутылки испанской риохи, я был вынужден признать, что не могу платить женщине, которую хочу пригласить на свидание. И что ещё хуже, я уже плачу женщине, чтобы видеть её и не приглашать на свидание.

Каждое моё утро начинается не просто с воспоминаний о её глазах, а с тревожной попытки смешать синий, серый и фиолетовый, чтобы воссоздать тот самый цвет горчанки.

С этими мыслями я выкинул всё виноградное мыло и написал Онелик письмо, не зная, окажется оно в последствии прощанием или приглашением, однако, написал я его так, словно мы уже были как минимум на третьем свидании.

«Твое дыхание… оно такое обжигающее! Особенно во сне. Особенно во тьме. Ты —мой вид сверху. Моя альта виста. Ты – идеальное сочетание холмов и равнин тела».

Он приметил её ещё в Москве на приеме у госпожи Соловьевой. Бездетную молодую вдову с огромным состоянием, которая зашнуровывала ботинки корсетным шнуром и привезла из Европы на модной фетровой шляпке запах венского кофе, лондонского асфальта и французской выпечки. Варвара была несчастна и верила в любовь, а Алексеев обладал даром: из тысячи женщин он мог безошибочно определить ту, которая не утратила наивности, имела склонность к психическому слиянию с мужчиной и банковский счёт с шестизначным числом. Он искусно подбирал жертв для себя и других членов преступного сообщества «пиковый валет».

У Соловьевой Варвара и Алексеев обменялись парой фраз, выпили шампанское с ликером, а через три недели уже отдыхали в Вене. На деньги Варвары, разумеется. Она покупала ему редкие антикварные вещицы, картины известных художников, дорогие ткани и оплачивала заграничные путешествия.

А в мае он исчез, оставив сухое письмо, в котором признался в огромных карточных долгах, просил простить его и больше не искать встреч. Варвара не досчиталась тридцати тысяч рублей и драгоценностей с бриллиантами на сумму в два раза больше, но что страшнее всего – она уже догадывалась, что носит под сердцем сына.

О беременности знала только мать Вари и её помощница. В конце декабря в Германии родился мальчик. Шёл мокрый крупный снег. Мальчик был слаб и умер на третьи сутки. Похоронили на православном кладбище, не дав имени. Варя почти не плакала. Сердце её словно замерло. Она была одержима лишь одним желанием: найти Алексеева. Он мерещился ей на улицах Мюнхена и Эдинбурга. В маленьких лавочках и фешенебельных ресторанах. Мать говорила:

– Забудь его. Слава богу, ребёнок умер, ты богата, красива и свободна. Подумай о себе.

И Варя думала. Она представляла, как встречает Алексеева в Москве и проходит мимо него в красном шелковом платье под руку с новым возлюбленным. Или как он падает к её ногам, а она снисходительно уверяет, что не держит на него зла. Но чаще всего она представляла, как они забывают прошлое, очищаются от всей грязи и начинают новую жизнь с венчания в маленькой церкви где – нибудь в Пскове.

Но уже следующим летом от Соловьевой она узнала, что у них тоже была интрижка, а Алексеев прихватил пару диадем, о чем Соловьева вынуждена молчать, дабы не разрушить репутацию мужа. Варвара все поняла. Месяц ходила как затуманенная, а через месяц пришла к следователю Головину. Тонкий, высокий, с водянистым взглядом, он отвечал на её вопросы, одновременно перебирая бумаги, многие из которых пожелтели и имели потертые края.