Светлана Рассказова - Акварели судьбы. В новеллах

– За что?

– Говорят, ослушались. Или за связь с партизанами.

– Свят, свят, свят, – закрестилась тётя Наташа.

– Так-то!

– Знаешь, Люся, а немчик-то с улыбкой от нас ушёл. Я заметила.

– Я тоже. И глаза у него вполне человеческие, – мама Вани задумалась.

– У фашиста человеческие глаза? Смешно. Хотя… Тоже ведь люди, – тётя Наташа наконец-то спокойно вздохнула.

Ванька, сидя на печи, слышал разговор обеих женщин и не понимал: причём тут глаза и улыбка, когда матери явно грозит опасность. И как немцы узнали о её муже – красном командире? Для них ведь неважно: живой тот или нет…

После посещения деревни господином Рюккером полы и парты в школе отмыли от грязи и крови. Одно время она была красноармейским штабом, затем в ней размещался госпиталь, после общежитие для немецких солдат и вот теперь её опять отдали детям.

А Ванька потихоньку перетащил книги, оставшиеся в школьной библиотеке, к себе домой. Всё равно немцы уничтожат, а так хоть он вдосталь начитается. Потрёпанные подклеил, запачканные почистил. Была у него до войны мечта, говорят – девчоночья – стать библиотекарем. Почему это не мужская профессия, он не понимал.

Мать опять учительствовала, деревенский люд посадил картошку и посеял хлеб. С приходом немцев некоторые жители сначала обрадовались развалу колхозов, решив, что немцы позволят им хозяйничать на земле по собственному усмотрению. Но этого не случилось. Колхозы просто переименовали в общинные хозяйства, и всё, выращенное руками крестьян, почти полностью отбиралось в пользу новой власти. Люди оставались рабами и в основном кормились со своих огородов или распродавали последнее…

Через месяц господин Рюккер опять заявился в Чертово. Это было как раз во время школьных уроков. Он без стука вошёл в класс, присел за последнюю парту и уставился на учительницу, которая подробно рассказывала детям об участии Германии в Первой мировой войне. Ваня догадался, что немец пришёл с проверкой и решил поддержать маму.

– Людмила Николаевна, – он стал тянуть руку вверх, привлекая к себе внимание.

– Да, Ваня. Что ты хотел? – испуганно спросила мама.

– Я хотел перечислить все победы великой Германии.

– Хорошо. Но, давай, ты это сделаешь на следующем уроке. А теперь, дети, можете немного погулять во дворе.

Мальчик сделал вид, будто уронил карандаш, и пока ребята выходили из класса, спрятался под парту и притих.

Офицер подошёл к маме.

– Людмила, мне нравится, как вы преподаёте историю. Только нам нужно, чтобы детям внушалась мысль о превосходстве арийцев. Потому поменьше сказок и поближе к обычной жизни. Работа, работа и работа! Это для них главное. Учите беспрекословному подчинению и прилежанию. Вы меня поняли?

– Конечно, господин Рюккер.

– Вот и хорошо! И ещё, – немец помолчал, а затем тихонько добавил, – передайте сестре и остальным женщинам, что нам известно, кому вы печёте хлеб ночами. У вас много муки?

– Нет. Не много. Да и та не мука, а так… Ячмень со жмыхом да лебедой, – учительница замерла.

– Думайте о себе и о своём сыне.

– Почему вы мне это говорите?

Ваня понял: мама очень испугалась.

– Меня тошнит от запаха горелого человеческого мяса. Понятно?

– Да, – еле выговорила женщина.

– Эй, партизан! Вылезай из-под стола. Я тебя вижу, – неожиданно сменил тон господин Рюккер и засмеялся.

Ванька выбрался из-под парты, хотел выйти из класса, но немец его остановил:

– Иди сюда, – позвал он, – это тебе, – вынул из кармана большую плитку шоколада и подал мальчику.

– Danke. – Ванька обомлел.

– Спрячь! Есть будешь дома, – господин Рюккер положил свою руку на его голову и потрепал за вихры, приговаривая, – blond, blond!

– Спасибо! Вы очень добры, – Людмила Николаевна от наплыва разных чувств растерялась.

– Я нормальный. До свидания! – попрощался офицер, развернулся и ушёл.

Больше его в деревне не видели.

Осенью сорок второго люди убрали урожай, большую часть которого забрали немцы, детей младшего школьного возраста опять отправили в школу изучать новый порядок, а те, кому уже исполнилось четырнадцать, были угнаны на работу в Германию.

Деревня притихла окончательно. Женщины по-прежнему в пояс кланялись деду Сергею – только бы он не обирал подчистую, обходили стороной полицаев и по очереди, таясь, продолжали печь хлеб для партизан.

А под самый Новый год Ванькина мама пропала. Тётя Наташа сбилась с ног, обошла всех её учеников, потом подруг, но сестры нигде не было.