Елена Николаева-Цыганкова - Сказки для всех

А когда пришла пора закрыть печную задвижку, я направился к печи. Задвинув её, я увидел сверчка, моего давнего друга, который выходил из-за печи.

Обрадовался я ему так, что мне и спать расхотелось. Давненько я не видел его. Устроились мы с ним возле исходящей теплом печи и наговорились обо всём по душам. Он мне рассказал о своём житье-бытье, а я о своей жизни поведал.

А потом он вспомнил о записях, им найденных. Им же и переведённых. А записи те содержали в себе жизнеописание одной семьи. Правда семья та была кошачьего рода. Не мне судить, хороша ли та летопись, но сверчок сказал, что переводом он занимался очень долго. И очень надеялся, что ему удалось сохранить в записях тех колорит жизни той семьи. Почерк, правда, уточнил сверчок, не всегда был разборчив, но ему удалось восстановить пропущенные места и непонятные словосочетания.

Сверчок добавил, что он надеется на понимание, но не снисхождение к переводу его. Хотя тут же добавил:

– Ведь у вас, у людей, вооооон сколько переводчиков. Одного Шекспира кто только ни переводил. А тексты у всех переводчиков выходят разные. Так что ты уж пойми меня, что, хоть и будут встречаться неточности, ты пойми, что ведь не только я занимался переводом саг о котовом роде. Ну может и тавтология где встретится, и на это, думаю, ты найдешь причину.

Я удивился:

– А откуда тебе про тавтологию известно?

– Ну, друг ты мой, что ж ты в своём доме книг что ли не знаешь? Я у тебя всего и Шекспира перечитал, и Достоевского, уж про графа Толстого молчу – гигант, гигант мысли и слова. Словари все пересмотрел и даже словарями иностранных слов был заинтересован. Энциклопедии очень уважаю. Много у вас, людей, творческих лиц. Ну, я этому рад. Но ведь я не об этом.

– Скажу тебе, что пусть в летописи сей не найдешь ты мудрой мудрости, вот видишь, – сказал он, – вот и тавтология вышла, хоть и моя она собственная, но смысла это не меняет.

В сказках, в летописях, в записках и других записях много встречается мудрого, но спрятано оно бывает глубоко. Искать его там надо. Но ты, милый мой друг, и без меня знаешь вашу поговорку про того, кто ищет, тот всегда находит.

Кое-что мне пришлось в саге этой обработать, так скажу, что литературный стиль должен присутствовать в любом произведении, на мой взгляд.

Ну, вот и с предисловием закончу. А теперь послушай перевод саги о котах.

Пересказ сверчком этой летописи занял у нас много вечеров. И вам я её постараюсь изложить в той последовательности, в которой сам услышал.

Рассказ Мирона о Родине

В одном семействе жили и радовали местных обитателей три кота.

Трудно сказать, было ли то семейство благочестивым и благородным, правда, и плохого сказать тоже ничего нельзя, но котов там почитали и любили. Вполне возможно, что именно любовь людей к котам и повлияла на самого главного кота написать сии записки о жизни в благородной семье благородных животных. А уж главный кот себя непременно считал самым важным и мудрым в семействе.

Главного и мудрого кота звали простым именем Мирон. Но хозяевам нравилось называть его Мироша. Но он был согласен на любое имя. Ему нравилось в этом доме всё.

Мироша в своем воображении часто выступал перед публикой. И получалось, что иногда он говорил так, будто у него берут интервью.

– Ну что можно сказать о жизни котовской? Жизнь как жизнь. Не хуже и не лучше, чем у других. Вы можете меня спросить – откуда я могу это знать? Отвечу: знаю. Пожил я на свете. Может я, конечно, не мудрец-долгожитель, но случается так, что, прожив и небольшую жизнь можно помудреть, поумнеть.

Рождён я свободной матерью, красавицей из красавиц. Родился я, правда, в деревне на чердаке, но это нисколько не умаляет нашей котовской родословной. Как мне кажется, а может и вовсе это чистая правда, мать моя прирожденная грация и гармония, которую можно унаследовать только из истинных дворянских и благородных корней.

Дворянские коты, да-да, вы не ослышались, дворянские, самые чистокровные. Наш род тянется из таких глубоких седин старины, что уж боюсь, как бы не обмануть вас упомянутыми годами, с которых пошли первые воспоминания о нас. А некоторые называют нас дворянскими с иронией. Или даже неким презрением к нашему простому происхождению, в роде: на дворе родились, вот и дворянские, а дело ведь не в том. Ну что же, я оставлю этот вопрос на совести говорящих таким образом людей.

Благородность по сути своей ведь и не корнями даже объясняется, тут внутри что-то такое… Ну, благое и родное что ли. Не в экстерьере дело, а в том, что внутри. А в матери моей, да и во всем роду нашем и доброта, и грация, и изящество, ум, музыкальность, такт, да еще много других достоинств. Ох, не растерять бы их со временем. А то получается, что как будто хвалюсь, но это не оно, это просто описание имеющихся качеств, которые присущи многим из нас.