Елена Николаева-Цыганкова - Сказки для всех

– Сам ты из иностранных сказок. Не сказочные мы. А самые настоящие Громадияне. Неужели не слыхивал? А дед твой, Михаил Тимофеич, неужто про нас не говорил тебе?

– Да что-то не припомню. Дед конечно сказочник ещё тот. Сказки он любил всегда. Бабушка его из-за сказок можно сказать и полюбила. Об этом мне правда бабушка говорила. А дед что-то молчит о сказках. А уж про вас и речи не было. Неужто я не пустился бы вас разыскивать, если бы знал о том, что вы есть на свете? Интересные вы люди.

Теперь уж черед пришел чесать голову мальцу главному. Стоял он у меня на ладони, да почесывал свою лохматую голову в глубоком раздумье. А потом будто решился на разговор со мной и продолжил.

– Знаешь, Коля, раз уж пришел нам час разобраться в нелегком для нас вопросе, то откладывать его до возвращения деда не будем. А будем лучше надеяться на твою голову, да на опыт наш. Глядишь, что толковое и выстроится.

Вдруг раздался голос бабушки:

– Коленька! С кем ты беседы ведешь там? Слазь давай. Самовар на столе. Пироги из печи сейчас доставать буду. Пойду Кляксу подою, молочком свежим тебя побалую.

И бабуля, звеня ведром, прошла в сарай.

Малец, приложив палец к губам, призвал свой народ и меня к молчанию. А потом, достав из-за пазухи ворох цветного порошка, веером пустил его по воздуху, раздув его. В тот же миг исчезло все население страны Громадье. Будто и не было его.

– Иду, иду, бабуля, – сказал я, и осматриваясь, боясь раздавить кого-то из мальцов, поднялся из сена.

Внизу бабуля доила Кляксу – свою любимую козу, звонко стучали струи свежего молока по дну ведра.

Увидев меня, спускающегося по лестнице сверху, бабуля с улыбкой спросила меня:

– С кем разговоры-то вёл? С домовым что ли шептался? Или кикимора к тебе зашла сказку рассказать утреннюю?

– Неее, бабуля. Домового не было, да и кикиморы тоже, но кое о чем я хочу тебя спросить.

– Но это уж за завтраком поговорим, да спросишь что надо-то тебе, – ответила бабушка. И добавила:

– Иди давай, соня, умывайся, да за стол садись. В деревне-то мы рано встаем, с солнцем вместе, да с петухами. Да мы-то привычные к такому распорядку. А тебе тяжко наверное, но деревня-то лечит, да молочка сейчас волшебного Кляксиного выпьешь, совсем другим человеком станешь. Иди, иди, не стой столбом, просыпайся.

И я направился к умывальнику, что был у крыльца. Умывшись по-быстрому, вода ледяной мне показалась, я бегом поднялся по ступеням. Дом встретил меня запахом пирогов и душистостью чабреца, его бабушка заготовила на зиму, да развесила над полатями у печи.

Через минуту появилась бабуля. Накормила меня пирогами с картошкой и творогом, напоила ароматным чаем. А потом уж сказала:

– Ну давай свои вопросы, что на сеновале спросить хотел.

Я, еще сомневаясь в правильности своих действий, немного замешкался. Думая и решая, стоит ли бабуле говорить про мальцов. Поверит ли она мне. А вдруг я тайну мальцов выдам. Решал-решал, а потом вдруг понял, что не зря же мальцы уж не в первый раз приходят. Да еще не куда-то там, к кому-то, а именно к деду и бабуле приходят. И решился:

– Бабуля, – спросил я её, – а знакома ли тебе такая страна – Громадьё? И жильцы её крохотные? Ну вот, размером с палец человека.

И показал бабушке свой мизинец, тем самым определяя размер человечков.

– Конечно, Коленька. Знамо дело, страна знакомая. Правда я там не бывала. Но дед о ней много раз говорил. Да деду-то лучше известна история с народом той страны. Когда-то, очень-очень давно, дед еще не был даже моим мужем, а только сватался ко мне, он рассказывал мне о той стране. Он мечтал попасть туда. Всё-то там у них удивительно было. Он хотел научить их становиться большими. Они грустили, что малы ростом. У страны-то какое название – Громадьё! Большая значит, даже огромная. А они все малыши. Вот и страдали они от несоответствия такого. Но что-то у них с дедом связь прервалась. Дед ждал-ждал их много лет. Но так и не дождался. А, погоди-ка, вспомнила я, дед-то говорил им прийти к нему, когда он чуточку умом обрастет, да секрет может какой узнает, как им из малышей в великанов-то превратиться. Вот, точно! Так и было, как я могла такое забыть-то? Точно! Так все и было. И отложили они вопрос свой на несколько лет. Может на десяток лет, а может и не на один даже десяток.

– Стой-ка, Коленька, а чего это ты спрашиваешь про страну-то эту? Ты-то откуда про неё знаешь? Дед говорил? Или они вернулись – Громадиане?

– Да, бабуля, вернулись они. Вот с утра с ними я и беседовал.