Светлана Бей - Пробуждение

Во взгляде воина надежда и отчаяние то и дело сменяли друг друга. Ему до сих пор хотелось верить, что люди одумаются, а уроки прошлого заставят их отвернуться от тьмы. Но уроки прошлого были забыты, а значит, он вновь должен убивать. Пропитанные ненавистью друг к другу, черствостью, грубостью, завистью и злобой эти люди уже не могли жить в мире и согласии. Их поглотила обыденность и безысходность. Они подчинились всеобщим законам и правилам потери индивидуальности.

Воин уже чувствовал разгоряченное дыхание обезумевшей лавины из тел, грязи и страха. В тот момент, когда живая волна была готова захлестнуть его, он сделал шаг назад и, сложив руки на груди, чуть слышно произнес: «Я воин Сумрака. Я призываю своих хранителей, мне нужен меч!»

Виталик открыл глаза. За окном стояла кромешная мгла. В голову полезла куча каких-то посторонних мыслей. Внезапно одна из них заскрежетала, приостановилась и зависла в общем пространстве мозга: «Сон, да странный сон. Красивый и страшный. Совсем далекий от реальности, но вместе с тем слишком правдивый и ясный. Этот воин на краю обрыва. Его образ такой близкий. Очень знакомый». В своей привычной манере, наполняя возникающие образы художественным описанием, молодой человек начал неспешно анализировать картинки только что увиденного сна. Из состояния крайней задумчивости его вывело настойчивое жужжание мобильного телефона. Покопавшись в складках огромного одеяла он, наконец, извлек искомый предмет. «Алиса, странно, в такое время?»

– Алиска, дружище, доброй ночи!

– Виталик, доброй ночи, прости что разбудила. У нас с Андреем к тебе есть срочное дело.

– Оно такое срочное что не ждет до утра?

– Нет, не ждет. Нам с Андреем просто приснился совершенно одинаковый сон и…

– Ничего странного, – Виталик бесцеремонно перебил свою собеседницу, – по ночам людям обычно снятся сны. А если они живут вместе уже не один год, то у них вообще одни мозги на двоих.

– Да, наверное, ты прав. Просто во сне мы увидели воина, совсем как в нашей клубной легенде, помнишь? Ту, которую мы обычно читаем на открытиях игрового сезона клуба. Про меч, Сумрак и хранителей.

– Ты же знаешь я от клубных дел отошел. Не начинай меня уговаривать вернуться, пусть даже и таким изощренным способом. Ночь не очень подходящее для этого время. А сны мне вообще в последнее время снятся очень редко, – неожиданно раздраженно ответил Виталик, обдумывая на ходу, зачем он только что соврал друзьям.

– Ну, тогда извини нас еще раз. Спокойной ночи.

– И вам спокойной.

Разговор был окончен. В комнате повисла гнетущая тишина. «Почему соврал? Ведь сон снился и видимо точно такой же? А вдруг в нем есть что-то важное? Или все это глупости? Прочь сомнения. Решил покончить с клубом, стать взрослым и уравновешенным. Все, хватит этого детского сада. Долой весь этот бред».

Виталик поднялся, включил свет и посмотрел на свое отражение в оконном стекле. Светло-русые волосы средней длины как всегда торчали в разные стороны. И это никогда не зависело от того расчесывался он или только что оторвал голову от подушки. Из-за своевольной шевелюры его часто сравнивали с лохматым псом. Большие собаки всегда нравились Виталику и потому такое сравнение его не только не обижало, но даже доставляло некоторое удовольствие. Ко всему в придачу он был жутким романтиком. Характерной чертой Виталика с детства была удивительная внутренняя доброта. Из него буквально изливалось безграничное, а порою и абсурдное доверие к людям и миру. Он любил общаться с друзьями, реализовывать самые сумасшедшие идеи и проекты. Многие из окружения считали его несерьезным. Даже родители считали его слишком воздушным и всегда призывали повзрослеть и остепениться. С рвением Виталик всегда брался только за то, что ему было действительно интересно. Рутинные задачи и бытовые вопросы мало его интересовали и вызывали скуку. Но то что было приемлемо в детстве, в нынешние двадцать пять заметно осложняло реальность. Отношения с родными были колючими, вопросы серьезности со временем стали вызывать раздражение. Безграничная доброта закрыла свою территорию колючей проволокой.

С личной жизнью тоже был полный бардак. Зашкаливающая увлеченность и растворение приводили отношения с девушками всякий раз в тупик. К счастью вокруг всегда находились друзья, готовые помочь и вытянуть его из самой глубокой эмоциональной дыры. Горе и разочарование никогда не длились долго. Очень скоро Виталик переключался на новый объект и начинался новый виток увлечённости и внутреннего горения. При этом из-за больших ресурсных затрат, на многие существенные вещи энергии не хватало. Учеба в университете прошла быстро, но не так эффектно, как хотелось. Армия укрепила стойкое отвращение к дисциплине и промелькнула ещё быстрее. Реальная жизнь в настоящем продиктовала необходимость решать вопросы с деньгами и статусом. Мир заиграл для Виталика напряжёнными красками. Глядя на друзей, он видел, что они справляются с этой задачей и у них получается совмещать увлечения, общение и работу. Его же юношеские порывы никак не вписывались в новые реалии. Родственники все время твердили что-то вроде: «Пора уже стать взрослым и взять свою жизнь в руки, а не плыть по течению». Это раздражало молодого человека и заставляло чувствовать себя никчёмным. Помимо этого, у друзей из клуба появились какие-то серьезные личные отношения, некоторые задумывались о свадьбе и детях, а в его жизни пока таких изменений не было даже на горизонте. Виталик все чаще позволял себе становится несчастным и злым. В такие моменты он чувствовал, что его внутренний романтик и какая-то сокровенная детская часть души медленно умирают. Поддерживать их становилось все сложнее и сложнее. Конфликт между мальчиком и мужчиной постоянно подпитывали внешние обстоятельства. Виталик менялся сам того не желая. Многое в своей жизни он начал рассматривал через призму так называемой взрослости. Вскоре он стал называть детским садом практически все, что относилось к сфере отдыха, увлечений и как ни странно даже встреч с друзьями.