Никита Божин - К вершинам

На заводе снова ходили слухи о сокращениях, о том, что ночные смены уберут, и прочие страсти, но так говорили уже лет двадцать, и все равно ничего не менялось. Уставшие мужчины выходили с завода, некоторые несли в руках сумки продуктов, что тащились домой, иные шли налегке, но едва встретив за территорией поджидавших их там жен, тут же обременялись массой пакетов разной весовой категории. Другой рабочий шел с большой коробкой в руке, в коробке был не то конструктор, не то набор какой-то. Это, он говорит, сыну к новому году. Сам Федор Васильевич вспомнил, как однажды на новый год подарил сыну внушительных размеров железную дорогу, чем вызвал неимоверную радость у ребенка. Тот игрушечный поезд бесконечно двигался по кругу игрушечных рельс и мог пройти сотни оборотов, но ребенку было весело и радостно играть с ним, наблюдать, фантазировать. Если наскучит, всегда можно задействовать запасной вариант – разобрать рельсы и сложить из них другую форму, пустив поезд под откос.

Направились все в разные стороны от завода, да каждый по своим делам и углам. Федор Васильевич сегодня пошел прямиком домой. Ну, как прямиком, сперва предстояло отправиться на остановку и там ждать автобус. Не то что бы он жил далеко, а все же добрых километров 7—8 надо преодолеть, а это если с всякими светофорами да по скользким улицам, то выйдет очень долго. Да и дорога потом кончается приличная и превращается в ледяные колдобины. Живет он чуть-чуть за городом, но там уже нет асфальта и даже малая цивилизация как в городе пропадает. Его скромная машина сейчас в гараже, сам же и ремонтирует, а потому уже вторую неделю он ездит на автобусе, а на машину и времени нет.

– Нет, все же пора серьезно заняться машиной, – подумал он, в очередной раз, простаивая на остановке на пустыре под лютым ветром порядка 20 минут безрезультатного ожидания.

Разного транспорта ходит много, каждую минуту ни автобус, так маршрутка, то троллейбус, а нужного ему все нет и нет. В итоге хоть и приезжает нужный транспорт, но уже прилично набитый народом, а на остановке недалеко от завода и совсем рядом с обшарпанным краеведческим музеем набивается огромное количество пассажиров, и еле живой автобус, за рулем которого пожилой, меланхоличный и чуть ли не спящий мужчина. Как больно видеть проезжающие мимо пустые маршрутки, сквозь окна которых бросаются в глаза пустеющие кресла, и в целом по 5—10 человек пассажиров, распределенных по салону.

Народ медленно грузился в автобус, залезая аккуратно, опасаясь поскользнуться и упасть. Полоса препятствий нечищеных тротуаров уже позади, но от скользких, накатанных подходов к транспорту опасности чуть ли не больше всего, и уже не одна старушка поломала себе здесь самую разную кость, пытаясь с наскока залететь в заветный автобус.

– И что за недоумка такая, – думает Федор Васильевич, – на наш рейс куча народа и пару автобусов, а на прочие желающих ехать нет, транспорта в избытке. Да ведь такое уже продолжается не один десяток лет, сколько помню.

Федор Васильевич, как человек неусидчивый и упорно стремящийся к совершенству, давно бы уже придумал что-нибудь с автобусами, перераспределил транспорт, и рейсы ходили бы с максимальной эффективностью, но, увы, не он начальник муниципального пассажирского автотранспортного предприятия, а потому изменений не предвидится, разве что в худшую сторону со временем.

– К парку-то, вон, по два человека ездит, а на маршруте восемь автобусов, а тут-то… – вздумал жаловаться один дедушка с хитрым прищуром, на что получил возражение, мол, едешь дед, сидя – не стоя, тому и радуйся. На том вопрос о гармонии в движении общественного транспорта закрыт на сегодня, далее пассажиры ехали молча с лицами, полными грусти и задумчивости. За окном кружил мелкий снег, в автобусе становилось жарко от толпы людей, их частого дыхания, что было даже немножко приятно. Автобус медленно как огромный кашалот плыл по улицам, перебираясь через препятствия из снега, ямок и припаркованных как попало у обочин машин.

Наконец автобус достиг нужной остановки, еще не конечной, но Федор Васильевич вышел здесь. А впрочем, он жил рядом, к чему ему ехать до конечной? Что отсюда, что оттуда идти – разницы никакой. Сквозь еще более нечищеные улицы он пробирался сугробами к дому непечатным словом поминая начальника коммунальной службы и всех причастных. У дворов тем временем все почищено, каждый сам себе навел порядок, но в общем масштабе улицы прилично занесены, а снегоуборочные машины сюда заезжали не регулярно, обычно, когда уже людьми все убрано.

Читать дальше