Борис Губерман - Потерянное сердце

Домишко.
Хвостатое яблоко с глазами кошачьими —
Это рисует мальчишка круг лучистого солнышка,
Весну,
В целых два обхвата дерево,
Крыши…

Рисуют двое:
Художник и мальчик,
У каждого своя тема – тема «ах»,
А за окном на стены домов идет дождь.

– 3 —
Люди спешили в дождь.
Слышалась автобусов дрожь.
Лишь птички пугливо спасались под крылышки
гнезд.
Им не хватало звезд,
Больших,
Настоящих,
С неба.
Им не хватало неба,
Рождающее дыханье полета.

А люди спешили в дождь.

По равнодушию,
Как по сухому,
Вхожу под надписи.
Буквы —
Символы человека
Многоцветно-предупреждающе
Бьют в фотоэлементы:
«Вход»,
«Осторожно»,
«Смертельно».

Зачем предупреждать себя?

Я – робот,
Индустрия ответов
На вкусы и вопросы человека —
Перенасыщен сухими определениями.

Спрашивайте меня на ответы!

А я хочу думать человеком.
Homo sapiens! научи меня чувствовать.
Она говорит белоснежными мыслями
И лазурью неба,
А я: небо – это…

Я напичканный энциклопедиями
Руками кверху воздетыми
Коленопреклоняюсь перед книжными полками:
Отпустите!..
Мне хочется завидовать удивлениям
И плакать слезами…
Отпустите от истин
И научите думать о ее локонах…

Брызги эмали белой
Застыли на плюше ночи.
Ночь —
Ширма светил —
Прячет от назойливых глаз их светомудрость.
А я жду и злюсь на себя,
Как люди,
Что ждут обещаний от бога,
И, как всегда, почти безответно.
Согнутая в полупочтении собственная тень
задразнила меня.
И рука,
Будто высунутый язык,
Втирала в себя однотонно лицо
Без морщин и страсти.

Я не хочу быть роботом!!!
Моя лаборантка маленькая,
Подойди,
Протяни ладошки
И растопи в них
Математическую бесчувственность мою…
………………………………………………………
………………………………………………………
Прошла мимо…
Человек!
Изничтожь!
Не сотворяй, человек, себяробота!!!

Сколько раз я смотрел на то,
Как волна цвета гасящейся извести,
Шипя,
Наползала на очерневшую каменную глыбу,
И зарывая ее в воду,
Точно приговаривала:
– Не показывай непогоде язык…

Море не любит непокорных.
Спорит,
Сердится,
Зеленея от злости,
И оседает,
Вначес разнесясь
По склизской чеканке
И в брызги,
Точно в плач от бессилия.

– Плачьте,
Промасленное от огней,
Очень трудно не плакать от боли
И писать кому-то между строчками волн
О горе своем злобой.
Лучше плачьте,
На мне вымещая страданья,
Я… вытерплю…
Я… твердолобый.

Простучали по рельсам колеса вагонов —
Затихло.
Фары ночь ослепили:
Машины проехали —
Стихло,
Спят и трубы,
Дыша что-то сонное дымом,
Точно пишут по звездным мерцаниям:
«Тише».

Он устал,
Растянулся на собственных мышцах
И заснул беспокойно,
Как спят только в детстве…

Простучали по рельсам колеса вагонов —
Затихло.
Фары ночь ослепили:
Машины проехали —
Стихло.
Спят и трубы,
Дыша что-то сонное дымом,
Точно пишут по звездным мерцаниям:
«Тише».

По-гигантски раскинувши руки на крыши,
Видит сны новостроек,
Заводов могучих,
Сны строительных кранов,
Проспектов и скверов,
Видит сны ребятишек,
Заснувших в постельках.

Спит младенческим сном
Под накидкой неона
Город-юноша,
На моих ладонях возросший.

Осветило свечой.
В затаенных чертах полутени.
Обнаженное тело блестит белизной…

То смиренною позой возникла Мадонна
у распятого
образа
в слезной мольбе.
Торопливо крестясь…
Билось блеяньем сердце
У Мадонны,
Впервые познавшей бесчестье.

Низвергнутый потоком вниз,
Стремительный,
Рассеянный,
Но грозный
Гудит над раструбом ущелья.
А брызги,
В солнце повисая,
Ткут радугу.

Месье маэстро!
Скрипка желает петь
И вызывать из-под пальцев ваших жалость…
……………………………………………………………
……………………………………………………………
Зафутляренная,
Она одиноко притулилась к стенке,
Была слепа
В ожидании своего часа,
Без света,
Без целого зала людей
И гриф ее в футляре
Был одноруко беспомощен…