Виталий Лиходед - Калейдоскоп историй

– Принимай гостей, Семёновна! – Закричал старик, ещё не отвыкнув от треска мотора.

Мы прошли в дом. Хозяйка быстро накрыла стол.

Грибочки, капуста, картошка. Она поставила в центр стола огромную бутыль, наполовину заполненную мутной жидкостью.

– Или может вам магазинную, с картинкой? – Спросила хозяйка.

– Нет. Эта лучше. Почувствуй разницу, – добавил Егорыч словами из рекламы, и засмеялся.

Тут-то мы с ним расслабились.

Во время ночного застолья он рассказал, как много лет назад ездил к Семёновне на этом велосипеде. Она, заранее знала, что он едет, и встречала его. Потом судьба развела их. Егорыч уехал, а Семёновна вышла замуж. Прошли годы, Семёновна осталась одна, дети разъехались по городам, да и Егорыч живёт один на пасеке. У каждого своё хозяйство, которое никто из них бросить не может. Так и встречаются по праздникам и при случае.

После продолжительного застолья старик повеселел ещё больше и, решив показать чудеса вождения, угодил в канаву. А Семёновна подшучивала над ним, приговаривая: «Постарел, но не поумнел». Мы долго смеялись над пьяным дедом, а заботливая хозяйка смазала ему содранную руку йодом. Вскоре, он успокоился, и мы легли спать.

Проснулся я к обеду, встал, оделся и увидел Семёновну и Егорыча за столом в кухне. Они пили чай с вареньем. Вчерашняя недопитая бутыль стояла на столе. Старик немного подлечился. Спросил меня, не болею ли, но я, на удивление, чувствовал себя хорошо и похмеляться не стал. Решив ехать, мы попрощались и поблагодарили хозяйку. Я завел велосипед, а дед, крепко ухватившись за сиденье, устроился на багажнике. Мы поехали на пасеку.

На дорогу выбежали деревенские дети, они смеялись, размахивали руками, но один мальчик просто стоял, широко раскрыв глаза. Я заметил этот взгляд и вспомнил себя, как когда-то мальчишкой смотрел на такой же велик с моторчиком и мечтал о нём. Мы остановились, Егорыч подошёл к мальчугану и спросил:

– Как поживаешь, Лёшка?

Но тот, смотрел только на велосипед. Дед негромко шепнул мне на ухо – мол, мальчишка сирота и живёт у хороших, но чужих людей. Я посмотрел на старика, на Алёшку и спросил мальчика:

– Нравится?

– Ага, – не отрывая взгляд от велосипеда, ответил он.

– Забирай его, он твой, – сказал я.

– Это правда, мне? – Заикаясь от волнения, выдавил из себя Лёшка.

– Тебе, тебе, бери, пока не передумал, – произнёс я и отдал велосипед мальчику.

– Слушай! Ты настоящий мужик, – хлопнув меня по плечу, произнёс Егорыч. И тяжело вздохнув, добавил – Аж сердце защемило.

Я посмотрел на него и увидел в глазах старика слезы. Положил ему руку на плечо, и мы пошли, обнявшись, пешком на пасеку, счастливые и довольные.

Дед щербатый

Жил да был в одной деревне дед щербатый. Любил он возле своего дома на лавочке сидеть. Как ни приеду к его соседям, на пару дней отдохнуть, каждый раз его встречаю.

– И когда он только делами занимается? – Поинтересовался я у хозяйки дома.

У него все в порядке, – ответила она мне. – Дед встает рано, на заре. Все дела переделает, а потом целый день сидит на лавочке, всех кто мимо него проходит, разными прибаутками смешит. Люди его уважают и даже побаиваются. Он ведь насквозь видит, а уж если что посоветует, или предупредит о чем, все сбывается.

– Интересно, – подумал я, – наверное, стоит с этим дедом пообщаться. Может, и мне что хорошее скажет? – Подумал, да и забыл об этом.

На следующий день, встал рано, позавтракал и пошел на Луг. В этой деревне Лугом местные жители называют место, где река Бесядь на пару километров выходит из берегов. Основное русло, как бы растворяется в поле, превращаясь у ближнего от деревни берега в небольшие речушки, заводи и мелководья, а у дальнего в широкие разливы. Вода в них темная и чувствуется глубина, которая к себе тянет. На мелководье, кое-где между речками растет кустарник и камыш, а с другой, глубокой стороны начинается старый лес – Дубрава. Темный, высокий, если на него издали смотреть, кажется, что его мрачная синева вонзилась верхушками своих огромных елей и сосен в небо и силой удерживает его. В детстве я очень любил это место, а леса боялся. Местные мальчишки пугали, страшные истории о нем рассказывали. Но, грибы и ягоды собранные в Дубраве ценились даже среди местного населения.

Попасть в этот лес, всегда было непросто. Бывало, сделают мужики временную кладку через весь луг и так, запросто по ней бегают, что кажется – я бы тоже смог. Но что такое кладка? Это низкий в одну доску мостик, к которому с одной стороны прибит шаткий поручень. Мальчишкой, я пробовал пройти по этой кладке, но не смог – страшно. Она скрипит, шатается, а черная вода затягивает и пугает своей глубиной. Я всегда любил ближний берег. Его мягкий песочек, солнце, теплую воду мелководья, молодой ельник, в котором можно маслят набрать, березовую рощу и лесополосу вдоль дороги. Все эти места были исхожены мной вдоль и поперек. Но, однажды, мой отец, нашел с этой стороны молодой березняк, открыл там место богатое грибами, про которое даже деревенские грибники не знали. Бывало, проснемся поздно, пойдем в лес, после того, как местные уже прошлись, и домой с грибами вернулись, но там, в этом березняке, мы целую корзинку всегда набирали. И грибы все хорошие, большие и конечно не червивые. Назад возвращаемся, а местные бабки за глаза бормочут: «Гляди-ка, городские, грибы нашли? Надо же?» А иногда, устав от хождений по лесу зайдем на Луг искупаться и отдохнуть. Расстояния-то приходилось преодолевать большие. От деревни до леса только километра три, да по лесу все пять намотаешь пока все грибные места обойдешь. Вот бывало, выйдем из леса, а тут и Луг – вот он!