Михаил Сиреневый - Смолы под маской мха. Часть первая

– Спасибо, вы очень добры, – он не сдвинулся с места. Глупо – снова уйти, но такое быстрое согласие снова вызывало сомнения.

«Почему её не смущает безликий незнакомец, который является ночью и просит укрытие? Ладно… в любом случае, я в разы больше её. Нужно быть всегда наготове», – решившись, путник заходит в приоткрытые двери.

За спиной прозвучал поворачивающийся замок. Внутри оказалось не так тепло, как он думал.

– Вы выглядите измотанным.

– Не помню, когда последний раз нормально высыпался, – с каждым новым днём путник ощущал, как тяжелеют веки. Когда глаза привыкли к тусклому свету свечей, он оглядел помещение вокруг себя. Деревянные доски, местами сгнившие, покрывали довольно низкий потолок. Слева находился проход в другую комнату без света, завешанный жалюзи. Справа – примитивная лестница, которая ведет на закрытый второй этаж. В самой комнате, помимо печи, располагалась скамейка и пара табуреток вокруг небольшого квадратного стола.

– На втором этаже есть свободная кровать, можете расположиться там, – в воздухе стоял сырой сладковатый запах. – Вы не голодны?

– У меня нет аппетита, – только сейчас он заметил, что серое сдержанное платье женщины огромных размеров, точнее, низ платья, идущий от бедер, ложился слоями на пол и уходил вглубь тёмных комнат. – Вы говорили про своего мужа, где он? – она молча выводила глазами круги на полу, кажется, будто женщина находилась в легком трансе.

– Муж? Он ушёл на войну. Больше я его не видела.

– Войну? Разве была какая-то война?, – после этих слов женщина подняла свой опустошённый взгляд на закрытое лицо незнакомца.

– Я почти забыла как он выглядел.

– На нём была чёрная униформа или, может, маска с рисунком домино на лбу? – в голове чужака пронеслись звуки выстрелов и криков.

– У меня остались только дети… мои маленькие дети, они всегда будут со мной… это было так давно.

– Он не говорил, с кем именно идёт воевать?

– Знаете, мой муж был очень добр к нам. На него всегда можно было положится, – странник понял, что продолжать расспрашивать её нет смысла:

«Она определённо не в себе: угловатость движений, словно поддельный, доброжелательный тон; ещё и этот непонятный военный. Возможно мальчишка убежал не зря. На рассвете я покину этот дом». Окна озарились коротким синим свечением, после чего грохот разбил образовавшуюся тишину. Вдова согнула колени и начала поглаживать пол под своими ногами, успокаивающе приговаривая: «Тише, тише, мамочка здесь, мамочка рядом». Находится рядом с ней становилось невыносимо.

– Что вы делаете? – вопрос прошёл мимо неё, – она продолжала гладить половицы. Видимо, печь давно не растапливали, так как воздух был такой же прохладный, как и снаружи. По телу гостя пробежали мурашки, наверное, от холода.

– Ночь глубокая, пора ложится спать, – она подняла голову и встала в исходное положение. – Мне нужно идти, готовится ко сну. Рядом с кроватью будет чистое постельное бельё.

– Хорошо. «Второй этаж может быть неплохим укрытием, перед сном стоит забаррикадировать вход», – он начинал замечать, как постепенно превращается в параноика. Паранойя – дешевая плата за всё то, что он пережил. Но главное для него было то, что больше не придется находится рядом с сумасшедшей вдовой. Лестница вела к горизонтальной двери, находившуюся на одном уровне с потолком. Женщина поднялась на четыре ступеньки и отворила щеколду, которую гость заметил только сейчас. Однако всё его внимание привлекало то самое платье огромных размеров, даже когда хозяйка поднималась по ступеням, низ платья, словно огромная змея, продолжал тянуться из соседней комнаты.

– Можете подниматься, – сказала она, открывая дверцу. Он начал ступать вверх. На втором этаже, что не удивительно, не было ни одного источника света, за исключением слабого лунного света, исходящего из маленького прямоугольного оконца. Он почувствовал ещё более пробирающий холод, когда очутился наверху. – На соседней койке уже спит один из сыновей, он вам не помешает, – подгибая голову, женщина закрыла дверь на первый этаж.

«Сын? Здесь, в холоде и мраке?», – чужак всё ещё пытался хоть что-нибудь разглядеть в этой комнате. Вспомнив, что в кармане брюк остался коробок спичек, он достал ценную шкатулку, дарующую тепло и свет, и чиркнул спичкой по боковой поверхности. Стали видны очертания комнаты, которые оказались в разы меньше, чем можно было предположить. В комнатке находились две узкие кровати, а вокруг них предметы скудного быта. Всё помещение казалось пустым, однако подойдя ближе, путник заметил маленькую голову, выглядывающую из одеяла. Заметить ребёнка было довольно трудно, поскольку его тело сливалось с кроватью – поверхность одеяла была ровная. Несколько секунд чужак стоял как вкопанный и разглядывал худое лицо мальчика. Он видел короткие светлые волосы, красно-фиолетовую линию губ и маленькую ямочку на подбородке, но подойти ближе или сделать какое-нибудь движение не давала одна неясность. Перебинтованный человек не мог понять: глаза мальчика закрыты или он смотрит прямо на него. От скул до надбровных дуг располагались тёмно-синие пятна, покрытые тенью от света спички. Выглядело, будто ребёнок спит, но стоило чужаку сделать какое-либо движение, как маленькая голова чуть-чуть поворачивалась, словно следила за ним. Огонь спички стал щекотать кончики пальцев, после чего потух, оставляя путника наедине с темнотой.