Михаил Липскеров - Большая литература

И!

Вот ведь, сучка какая, она же и кораллы, случай был, не взяла. Вот поди ж ты!

Так и жили.

Он – с кораллами.

Она – с кларнетом.

И мы уже попривыкли, что в Сивцевом Вражке тихо.

Когда давеча я случайно забрел в скверик около поликлиники № 1 и вечерком по случаю встречи с сильно сдавшими Мусой и Шнобелем по стародавней привычке даванули на скамеечке по стакану, мимо нас прошли какой-то сильно мятый фраер и подержанная бикса при нем. На дряблой шее фраера висели кораллы, а бикса несла кларнет…

Я посмотрел им вслед…

Вернулся я на родину, цветут березки с кленами…

И из Сивцева Вражка переулка струится «The King Of Swing».

Колокол на часовне Безвинно Помилованных Комиссаров пробил 8,5 склянок. Склянок с бургундским 1624, токайским 1723, шардоне 1865, Алжирским 1964, «Солнцедаром» 1874, Напареули 2002 и прочих паленых алкоголей Нальчикского розлива, за которые, собственно говоря, и хотели повесить комиссаров. То есть повесить их хотели не за винище, а – за яйца, но в данной ситуации очень трудно не перепутать причину и следствие, с которыми в русском философском мышлении всегда были проблемы. К примеру, курица ли была следствием яйца или яйцо было следствием курицы? Не одно русское поселение пало жертвой налета хазар (вы знаете, о ком я говорю) во время размышлений: плевать в колодец, если есть другой колодец? Или не плевать, если при предыдущем размышлении другой колодец был уже напрочь заплеван? И тут опять они! (Вы знаете, о ком я говорю.) Ну что ты будешь с ними делать?! И не было бы русского народа, если бы не Вещий Олег, который прогнал их к чертовой матери. Потому что Перуна со Сварогом уже тошнило от гефилте фиш, цимеса и пейсаховки. И Вещий Олег мог бы еще долго жить, если бы не замучился размышлением, примет он смерть от коня своего или не примет. Принял. А мог бы и не принять, если бы не слушал волхва, который, чтобы отвязаться от Олега, не накаркал тому смерть от коня своего. Иду себе и иду, чего достаешь, сбудется – не сбудется… Какая нужда спрашивать? Все уже было описано А.С. Пушкиным… Читай!

И тут опять вступают в силу размышления о причине и следствии. То ли А.С. Пушкин в стихотворной форме описал со слов няни своей Арины Родионовны преданья старины глубокой, то ли преданья старины глубокой состоялись, потому что Арина Родионовна выпила кружку бедной юности А.С. Пушкина и заглючила про Вещего Олега, коня и неразумных хазар (вы знаете, о ком я говорю). А А.С. Пушкин, доверчивая душа, не оформил в форме стиха эту чушь, ибо мир уже в те времена знал, что не бывает в природе неразумных хазар (вы знаете, о ком я говорю). Так что кто кого выдумал: А.С. Пушкин – Вещего Олега, Евгения Онегина, Медного всадника и Болдинскую осень? Или не выходящая из кайфа Арина Родионовна выдумала А.С. Пушкина? А потом – и Дантеса, чтобы хоть таким образом слезть со злоупотребления бедной юностью выдуманного ею А.С. Пушкина. Так что… О чем я говорил? О колоколе на часовне Невинно Помилованных Комиссаров?.. Да не было никакого колокола! И Невинно Помилованных Комиссаров тоже не было. Их выдумал неразумный хазар (вы знаете, о ком я говорю). В ожидании Вас… Вот я уже вижу клубы пыли, слышу звон бубенчиков, посвистывание кучера. Трамвай «А» подъезжает к Чистым прудам… Вот-вот я увижу Вас… В нетерпении постукиваю каблуком по невесть как заблудшему на Чистые пруды черепу коня. Что-то в нем шевелится…

– Ох, епт! – кряхтнул чрезвычайно пожилой Евдоким, защемивший позвонок при излишне резком сбрасывании ног с постели.

– Ох, епт! – неодобрительно ворчнула его баба Василисовна, когда Евдоким переползал через нее, чтобы сбросить ноги с постели.

– Ох, епт! – промяучил внешне сибирский кот Семен, когда Евдоким опустил на него ноги после сбрасывания их с постели.

– Ох, епт! – доброжелательно ответила на его «Ох, епт!» канарейка Анюта, после того как Евдоким опустил на кота ноги после сбрасывания их с постели.

– Ох, епт! – по-строевому откликнулись коза Анфиса, хряк Хряк, корова Мурка и прочая живая природа, обитавшая на приусадебном участке Евдокима, на «Ох, епт!», образовавшееся после сбрасывания ног с постели.

– Ох, епт! – поздоровался с жителями села сельский политрук посредством репродуктора, уловивший возникший в селе духовный настрой после сбрасывания Евдокимом ног с постели.

– Ох, епт! – поддержали местные власти «Ох, епт!», пришедший из глубинки после сбрасывания ног с постели.