Array Сборник - Один, но рядом с кем-то… Сборник номинантов на Премию имени Сергея Довлатова. Выпуск 1

О том, что я её ограбил
и мужа бил, который ждал
свою супругу у порога,
которую он обожал.

Родне моей она сказала
о том, что, коли заплачу,
не будет дела, приговора
и я спокойно заживу.

Ответ мой был простой и ясный:
что ей копейки я не дам,
возможно, люди скажут, жадный,
но честный, гордый и не хам.

Потом был суд – такая доля:
судили меня за доброту,
а аферистка и свобода
по сей день живут в миру.

«Держите ушки на макушке», —
часто слышал я, друзья,
но доверчивый был с детства,
верил всем, увы, всегда.

Кричит Белка [1] Белка – психоз, делирий, вызванный злоупотреблением алкоголем. : «Прекратите!
Стойте, люди! Хватит пить!»
Тихо шепчет: «Пощадите…
Я устала приходить…»

Плачет Белка – неохота
к людям в гости уж ходить,
Но работа есть работа —
Ей визит не отложить.

Змий Зелёный [2] Зелёный змий – спиртные напитки, алкоголь. – тот, напротив,
искушает и твердит:
«Пейте, люди! Бог не против!
Вам сто грамм не навредит…»
Змий коварен! Змий опасен!
Душу лечит, но хитрит…
Мастерски в силки он манит,
Мягко стелет, но пленит.
Белки, Змии вошли прочно
В нашу непростую жизнь.
Не придумать и нарочно,
Встречи с ними берегись!

Есть те, кто любит напитки покрепче —
конечно, не кофе, чай или взвар,
частенько они собираются вместе
в местах под названьем кафе или бар.

Шашлычные тоже им радуют душу,
ведь в них можно выпить да закусить,
байки житейские, рассказ про чинушу
послушать, приврать да беды забыть.

Отвлечься от дома, забот и работы,
от суеты, кутерьмы, что порой
не может прожить без людей и минуты
даже в законный их выходной.

Но, между прочим, скрывать не буду —
сам гостем частым бываю я в них,
но не судите, привык к самосуду,
чтоб избавляться от мыслей дурных.

Есть те, кто любит напитки покрепче —
конечно, не кофе, чай или взвар,
частенько они собираются вместе
в местах под названьем кафе или бар.

Бывают моменты, когда я кричу:
«Остановите жизнь! Я устал! Не хочу!»
Но ангел-хранитель шепчет любя:
«Погоди! Не спеши! Пора не твоя!»

Бывают моменты, когда я шепчу:
«Верните надежду! Веру! Мечту!»
И ангел-защитник шепчет, храня:
«Не пыли! Успокойся! Всё есть у тебя!»

Бывают моменты, когда я ропщу:
«Злобы довольно! Смерть подлецу!»
Так ангел-наставник шепчет кипя:
«Остынь! Улыбнись! Посмотри на себя!»

Бывают моменты, когда я кричу:
«Остановите жизнь! Я устал! Не хочу!»
Но ангел-хранитель шепчет любя:
«Погоди! Не спеши! Пора не твоя!»

Годы шли, и вот седины
появились у виска,
нет, не старость подступила —
тридцать восемь мне пока.

Тридцать восемь… Да, немного,
но скажите, господа,
что же всех нас так пугает
цифра в градусах тогда?

Цифра в градусах, не скрою,
возмущает вот меня,
когда Light на этикетке,
а крепость меньше сорока.

Когда в тени уж тридцать восемь,
зной, давит духота,
а я как будто запекаюсь,
подобно дичи для стола.

Да, бесспорно, можно вечно
говорить, писать, друзья,
но не буду торопиться —
тридцать восемь мне пока.

Щеголяют, гарцуют франты с экранов,
с газетных страниц, с обложек журналов.
На них большинство взирают с диванов
под шипение жён, настроивших планов.

Настроивших планов на красивую жизнь,
что роскошью манит и негой пленит.
На жизнь, что не знает слов «обойдись»,
«откажись», «улыбнись», «ужмись» и «уймись».

Но слова «улыбнись», «ужмись» и «уймись»
русский мужик слышит всю жизнь
как на работе, так и в быту,
на службе, в походе или в строю.

Горбатится он за грош или два,
налоги исправно платит всегда,
нервишки его шалят иногда,
но всё поправимо, эх, не беда.

Эх, не беда и шипение жён,
жизнь не кино – другой в ней фасон,
не надо, друзья, в ней что-то менять,
пусть щеголяют с экранов… их мать.