Елена Шейк - На границе подлунного мира

– Защити его. Убей монстров, – прошипела лиса, неслышно ступая по поляне и стараясь не приближаться к полуразрушенной церкви.

– Я не убиваю, – ответил волк, гордо вскинув голову.

– Напрасно, монстры тебя бы не пощадили. В Могильном городке ходят слухи, что ёкаи расшалились и самовольно открыли двери в мир людей. Они выходят к людям. Покидая границы Верескового леса, они навлекают опасность не только на живых, на нас тоже, – сказала лиса. – Действуй по обстоятельствам.

– Обстоятельства создают люди. Я выше обстоятельств, – ответил волк, с завидным спокойствием наблюдая, как одному из котов вздумалось поиграть с его роскошным серебристым хвостом.

Лиса не теряла надежд образумить своего друга, но их спор зашёл в тупик. А коты перестали резвиться и, оставив в покое хвост волка, помчались в сторону кустов в попытке спрятаться, как только услышали приближающиеся шаги со стороны могильной арки.

– Пора. Они уже здесь, – сказала лиса и растворилась в воздухе, оставив после себя шлейф красноватой пыли.

«Тебе конец, блохастый. Убирайся из нашего леса!»

– Этот лес ещё не ваш! И никогда он вашим не станет!

Волк, не привыкший прятаться и отступать, с достоинством встретил врагов. Невидимые существа окружили его со всех сторон, но они были слишком слабы, чтобы вступать в схватку с ёкаем, стражем леса, охранявшим границы миров.

«Мы ещё вернёмся, блохастый. Ты не выстоишь…»

– М-у-у-у-р-р м-я-я-я-у-у-у!

Радостные коты выпрыгнули из кустов и понеслись к волку, обтирались об него, играли с хвостом. Они любили хозяина этого леса и всегда знали, что он защитит, и что никакие монстры, водившиеся по ту сторону арки, которая располагалась прямо за кладбищем, не пройдут из могильного мира в мир людей.

* * *

Целых десять километров отделяло районный центр от городской больницы. Зачем больницу построили так далеко от города, никто не понимал. Многие считали, что в лесополосе спокойнее, воздух там чище и свежее, чем в городе, где работала электростанция и завод по производству пластмассы.

Транспорт ходил не часто, автобус и то здесь бывал с утра – отвозил не выспавшихся и от того хмурых людей на работу из одного города в другой, делая вынужденную остановку близ деревни, где эта больница располагалась. Вечером тот же автобус возвращался обратно, с большим нежеланием делая остановку у больницы, за которой находилась старая полуразрушенная церковь и кладбище.

Каково это – жить в деревне, Виктор знал наверняка. Проездил несколько лет в школу. Казалось, что это было в другой жизни: сначала ему требовалось пройти по потёмкам не меньше километра до остановки, помёрзнуть как следует на ней – зимой в метель, а осенью под дождём, дождаться автобуса и продолжить мёрзнуть там, трясясь по всем кочкам и ухабам. Весёлое время было. К счастью, вот уже несколько лет он жил в столице и приезжал в деревню лишь иногда, чтобы навестить отца.

С сумкой на одном плече и кофром с гитарой на другом Виктор вышел из автобуса и почувствовал, что утонул в грязной жиже по самую лодыжку. Автобус сотрясло от смеха, когда пассажиры услышали, как он заорал.

Добро пожаловать в родное болото! А Виктор, будто забыв, куда собрался ехать, принарядился в белые джинсы.

От остановки ему пришлось топать не меньше километра по главной дороге. Прямо за поворотом виднелся дом отца. Поскольку приезжал Виктор сюда не часто, только на летних каникулах после сессии, то иногда даже забывал, как дом выглядел. И то, если работы бывало много, на лето Виктор оставался в Москве. В этот раз ничего не вышло с работой: фитнес-центр закрылся, и он стал безработным тренером, в услугах переводчика тоже никто не нуждался, да и группу он с ребятами решил распустить. Ничего у них не получалось. Это было дно. Но большим неудачником Виктор бы себя почувствовал, если бы узнал, что ему предстояло поселиться в деревне до конца своих дней. Этот жуткий кошмар до сих пор его преследовал на протяжении нескольких лет. Для себя Виктор решил, что даже под страхом смерти ни за что не вернётся жить в деревню.

С пятнадцати лет он красил волосы в немыслимые цвета, делал пирсинг и татуировки. Один раз Виктор заявился домой с жёлто-фиолетовым ирокезом, и отец чуть не выгнал его за такое издевательство над волосами и его нервной системой. В последнее время эксперименты Виктора с цветом стали куда спокойнее, потому что работодателей часто смущали его бирюзовые, зелёные или розовые волосы.