Николай Зарубин - ALOGICAL. Хроники свободного разума

– Нет, нет! Не так быстро. ты тоже ужасно себя вел. Ты хоть видел, чего натворил?

– Я был ослеплен гневом и местью…

– Ишь, ты бедненький, и чего же ты тут все сидишь?

– Да! Я все исправлю! – решительно сказал Петр… и все исправил.

Получив свой глаз обратно, Петр Сергеевич взял детей на руки и сказал: Ну что, домой?

– А ты ничего не забыл на этой планете?

– Ах, да, эти люди, что тут жили… Сейчас, сейчас…

– Нет, нет, стой, мы не о них. Их то как раз стоило поубивать, а вот бельчонку голову верни…

Петр Сергеевич поднял кусочек глины и слепил из нее новенькую прекрасную голову и прикрутил ее на место старой откушенной. Бельчонок вскочил и скрылся довольный с мешком орехов и эволюционным потенциалом, что дети Петра ему вручили в качестве извинений.

Семейство Первичных скрылось в космической темноте в направлении дома и Петр больше никогда не злился, так как понял, что это слишком… слишком хорошо и приятно – забыться и отринуться от бесконечного потока разных мыслей и сконцентрироваться на простой, понятной и лаконичной… ненависти.

Каникулы Петра Сергеевича

Настали благостные спокойные времена. Ни воин, ни душевных беспокойств и решил Петр Сергеевич отправиться на каникулы.

Собирать чемоданы не стал, лишь восемь сумок и тринадцать пакетов взвесил в порту, убедился, что тяжело и оставил их морякам, что вброд решили проходить океан. Им нужнее – подумал Петр, достал трубку и попыхивая ароматным табачком, пошел по золотой осенней дороге навстречу лету и забвению.

С каждым шагом, из головы его улетучивались логические связи и вскоре, он оказался в оранжевом лесу. Обитатели местные прыгали и радовались визиту Петра в их мир, они ждали его тысячелетия и наконец, он явился, спокойный, благородный и молчаливый. Он сел на пенек и стал гладить лису по пушистой шелковистой шерстке. С каждым поглаживанием, рука все больше погружалась в шерсть животного, и не успел Петр осознать ничего, как погрузился в шерстяной мир полностью и без остатка. Мир вечного тепла и нежности. Тут тоже оказались местные жители, маленькие прыгуны, скакуны и ползуны, узнали Петра – создателя и разрушителя и возрадовались.

Когда праздничный ужин был закончен, и прыгуны съели всех ползунов, скакуны принялись просить Петра Сергеевича о всяких благах, жаловались на недостаток провизии и периодические набеги лисы-содержательницы на города их и деревни. Петр слушал их слушал и понял, что тут точно спокойно не отдохнуть и поблагодарив за прекрасные закуски и радушный прием, отправился на другие земли.

Но где бы не оказался Петр Сергеевич, везде к нему приходили существа разных мастей и навязывали ему еду, картонные плакаты, бубны и прочие принадлежности для маникюра, просили, требовали и всячески уговаривали понять их и решить все проблемы разом.

– Нет! У меня все-таки каникулы – решительно отрезал Петр, закрыл глаза, и каникулы наступили!

Открыв глаза, он их не открыл. Вокруг кроме него не было ничего, да и его самого тоже не было. Вот совсем другое дело! – подумал Петр и продолжил смотреть в ничто.

Ничто оказалось приятным и гостеприимным, но никак не проявляло ни приязнь, ни гостеприимство. Просто тут было хорошо.

Но с течением времени, Петру стало скучновато, и он подумал, что неплохо было бы разнообразить ничего хоть чем-нибудь. И появилась тьма – черный цвет как просто фон заполнил пространство. Из темноты выплыл жираф и с нескрываемым удивлением посмотрел на Петра Сергеевича, затем улыбнулся и приветливо махнул рукой, а в кулачке другой руки он сжимал билет в плацкарту до Сызрани, где жила его бабушка Вероника Андреевна, которая готовила всем людям на своей планете борщи с медузами и рассольники на бульоне из вываренных проводов китайской фабрики в Гуанчжоу.

– Ну такой вот уж вкус у людей, что поделать! – пропел голосом Монсеррат Кабалье Петр Сергеевич и вернул свое внимание во тьму, что создал давеча.

А там уж во мраке и невесомости повыскакивали из кротовьих нор веселые сантехники, они работали в цирке и знали толк в настоящем шоу – кувыркались, пели, показывали фокусы и жонглировали мыслями Винсента Ван Гога, который оставил их на полке перед сном. Работники сантехнического циркового цеха оставили художнику записку с обещанием вернуть думы его горячие к утру, но видимо слукавили и вернули лишь чищеный лук. Ван Гог посмотрел на него и печально сказал – ну хоть почистили…

За циркачами последовала масса предметов – быки, дирижабли, мужчины статные с колбами разных цветов, старушка на виндсерфе залихватски пронеслась, окатив морской волной Петра Сергеевича и льва, что покорно сидел на диване и терпел поглаживания от конопатой девчонки, чьи кудрявые разноцветные волосы пахли свежей кожаной обувью. Во тьму ворвалась мама этого милого дитя и велела ей вернуться в комнату с китами и продолжать делать уроки, ведь киты учителя строгие и не терпят, когда ученики пропускают занятия по архитектуре и строительству подводных небоскребов. На этом уроке как раз проходили тему, что всегда Петра интересовала – в какую сторону киты строят подводные дома – сверху вниз или снизу-вверх. Он поднял руку.