Регина Есенина - Пепел человечества

Витя нажал на кнопку рации в коммуникаторе – к его величайшему облегчению, она подсветилась оранжевым, что означало, что со связью все в порядке – и тихо, но отчетливо, проговорил:

– Готовность пять секунд.

Вспотевшая в перчатке рука сжала гранату сильнее.

– Четыре. Три.

Он занес большой палец над крышкой.

– Два.

Опустил его на холодный металл.

– Один.

Надавил, и услышал тот самый тихий щелчок – крышка отлетела ему под ноги. Рядом стоящий Череп тоже сорвал чеку, и ждал последнего приказа.

– Пли.

Витя на мгновение закрыл глаза, представляя себе траекторию полета гранаты, а потом молниеносно и с силой кинул. От такого мощного импульса она на огромной скорости влетела в разбитое окно второго этажа дома, а граната Игоря на первый.

У них было всего восемь секунд, чтобы, не задерживаясь, как можно быстрее отбежать на относительно безопасное расстояние, и они им воспользовались, сорвались с места, услышав при этом чей-то вскрик внутри дома.

Как только они упали на землю в пепел, прикрыв головы руками, прогремели четыре взрыва одновременно, звучащие, как один, а за ними послышались дикие крики и грохот – дома рушились. Обломки, к счастью, пролетели мимо Невольского и Черепкова, так что они вскочили, подняв автоматы и готовясь стрелять.

На месте убежищ вперемешку с взметнувшейся пылью и пеплом в воздухе полыхал огонь. Кирпичные дома продолжали рушиться, действительно падая на хижины под своими стенами. Жестокий план Вити претворился в жизнь как нельзя точно.

Невольский, прищурившись и ни на секунду не теряя концентрацию, оглядывал место взрыва – еще немного, и оттуда должны были начать выбегать выжившие зараженные.

Так и получилось, буквально через несколько секунд после этой мысли Вити из пелены дыма и пыли показался мужчина в лохмотьях. Он дико кашлял и махал перед собой руками, как будто пытаясь отогнать наваждение. Невольский прицелился ему прямо в желтоватую клоками лысеющую голову с темными синюшными провалами вместо глаз, и, ни секунды не раздумывая, выстрелил. Мужчина, последний раз нелепо взмахнув руками, упал замертво рядом со своей головой, секундой ранее превратившейся в кровавую слегка подпаленную кашу.

Череп рядом тоже не отставал – выстрелил в еще одного зараженного, а потом снова, в неизвестно откуда взявшегося неживого. Неужели они стали появляться на месте бойни так быстро?

Невольский огляделся по сторонам – нет, на горизонте не было видно больше никаких мутировавших тварей, значит, этот неживой просто оказался не в то время и не в том месте. Для него, конечно, а не для солдат, простреливших ему череп разрывной пулей.

Из пожара выбежала какая-то костлявая женщина с обвисшей кожей, держа что-то в руках. Витя уже прицелился было, чтобы выстрелить и тоже снести ей голову, но вдруг понял, что прижимала она к себе не просто кучу тряпиц, а младенца.

Рука Невольского дрогнула – он знал, что зараженные могут рожать детей, и некоторые даже каким-то образом выживают, в большинстве своем становясь уродцами, но есть и те, которые похожи на обычных людей. А вдруг этот младенец вырастет в человека?

С другой стороны поселения прогремели выстрелы, и Витя встрепенулся. Не время было размышлять, нужно было действовать, и срочно. Стараясь не приглядываться особо, он пустил пулю почти наугад, не промазал конечно, но и удовлетворения от того, что убил мать сквозь голову ее же собственного ребенка одним выстрелом, не получил.

Долго размышлять об этом не пришлось, потому что выбегали все новые и новые выжившие, которых Невольский уже так пристально не разглядывал. Оставалось только стрелять и смотреть, как они падают, и вместе с этим продвигаться ближе к месту взрыва. Необходимо было проверить, не осталось ли кого-то в живых. Судя по тому количеству зараженных, которых они уже перестреляли, вряд ли кто-то остался там, но не перепроверить это было недопустимо.

По мере приближения Витя чувствовал, как становится все теплее, и когда они с Черепом вошли в облако, стало уже совсем жарко. Невольский моментально вспотел под комбинезоном, и поежился – чувство было не из приятных, тем более, когда ты в полной экипировке и даже сквозь респиратор тяжело вздохнуть. Однако, отвлекаться на мешающие ощущения ему не позволило время, и он, все время оглядываясь по сторонам и переводя дуло автомата с одной точки на другую, шел впереди Черепа, петляя между обломками развалившихся до конца домов и валяющихся теперь везде наполовину раскрошенных кирпичей.