Галия Мавлютова - Ночи северного мая

Сергей вздрогнул. Его прямой душе претил высокопарный тон. Глупости всё это. Какой голубь? Какая могила? Зачем умирать, когда впереди большие и разумные цели? Этот паренёк совсем больной. И вид у него не от мира сего. Залётный фраер какой-то. С юга, наверное. Сергей потёр пальцем щёку, пытаясь унять дрожь. Страх уже прошёл. Внутри было спокойно. Сергей больше не боялся пришельца из чужого мира. Мало ли в городе чужаков? Ленинград – город приезжих. Уже третье столетие сюда съезжается всякий сброд.

– А мне посылку прислали! И я больше не голодаю!

Проникновенный голос то звенел переливчатыми нотами, то снижался до полушёпота, неуловимые вибрации скользили по воздуху, достигая ушей, затем ещё долго звучали певучими отголосками в комнате с высокими потолками.

– Влад, а откуда ты приехал? Кто это тебя посылками балует? – крикнул кто-то, и красивый паренёк завертелся, отыскивая взглядом, кому ответить.

– А из Белоруссии! – с вызовом бросил он. – Сала прислали, картошки. Мамка постаралась. Большую посылку собрала в этот раз.

Влад порозовел от смущения, словно признался в чём-то личном, что принято скрывать от людей.

– А-а! – с уважением взвизгнули за столом. – А-а-а-а, хорошая у тебя мамка! Вот оно что, Владлен! Ты нам ещё что-нибудь расскажи, что-нибудь эдакое, чтоб за душу взяло, а мы послушаем. Ну, там, про могилки и голубей. Про царство мёртвых.

Наступила тишина, как перед грозой. Присутствующие ждали чего-то мрачного, связанного со смертью и ожиданием загробного мира. Сергей дёрнул щекой и понял, что невралгия окончательно утихла, а раздражение прошло. Паренёк совсем пустой. Красивая оболочка, радостный голосок, а внутри зияет пустота.

– А я потом расскажу, потом, – заворковал Владлен, взмётывая копной волос. Он был похож на жеребёнка, такой же голенастый, с ломаными, но изящными линиями, весь в изломах. Наверное, такими и бывают жеребята. В каждом жесте юноши сквозила грация, несвойственная обычным людям. Ещё Владлен напоминал воздушного змея, такой же юркий и неосязаемый, словно вот-вот взовьётся и улетит к небесам, стоит лишь дёрнуть за верёвочку. Но наличие посылки с белорусской картошкой прочно привязывало воздушного юношу к чужому городу крепкими нитями, похожими на морские канаты. Сергей усмехнулся. Воздушные змеи тоже хотят питаться, как все сознательные граждане. Без сала и бульбы им никак. Романтический паренёк его заинтересовал. Сергей незаметно для окружающих пересел поближе, чтобы послушать, о чём ведёт разговоры этот сизый голубок. Воздушный юноша, переменчивый, как птица. Только что был возбуждённым, говорливым – и вот уже умолк, сидит нахохлившись, как настоящий голубь.

– Влад, Влад, ну, расскажи что-нибудь интересное! – звучали голоса со всех сторон, гости тормошили парня, пытаясь развеселиться чужой радостью.

– А я вам стихи почитаю! Вот послушайте! Это свежее. Бунинское. Вчера принесли.

Влад глубоко вдохнул и, прикрыв глаза, начал читать стихи.

– Где, где ты достал стихи Бунина? Это перепечатка из нового сборника? Из журнала? – вразнобой раздались женские голоса.

Сергей усмехнулся. Это не вечеринка. Это что-то другое. Как на пиру вампиров. Сейчас людоеды припадут к чувствительному юноше и выпьют всю его кровь.

– Ещё-ещё что-нибудь почитай или расскажи!

Голоса звенели и оглушали. Особенно старались девушки. Сладкие стихи, терпкое вино, холодный вечер в тёплой компании…

– Не знаю, сами рассказывайте, вот хоть вы!

Влад ткнул пальцем в сторону Сергея. Тот вздрогнул. Он сидел по правую руку от странного юноши. В небольшой комнатке было тесно и накурено. Гости постоянно дымили, сбрасывая пепел и окурки в консервную банку. На столе стояло скудное угощение, в центре торчали тарелки с кислой капустой, хлебом и шелухой от съеденной колбасы, над ними высились полупустые бутылки, липкие стаканы, закопчённые чайные чашки. В комнате была кровать, стол и платяной шкаф, занимавший почти половину помещения, в углу примостилась раковина. В открытое окно врывался свежий морской ветер. Гости с удовольствием подставляли под сквозняк весёлые разгорячённые лица. Сергей исподволь, но внимательно осмотрел присутствующих: пятеро студентов, среди них три девушки, обычная молодёжь, спрятавшаяся от пронзительного майского ветра в тесной комнатке коммунальной квартиры. Хозяин комнаты – низкорослый, с испитым лицом, с густыми усами, настолько чёрными, будто их покрасили гуталином. В остальном внешность мужчины смазывалась. Блёклые глаза, белёсые брови, весь невыразительный, незапоминающийся. Не понять, сколько ему лет, о чём он думает, чем живёт, о чём мечтает. И мечтает ли?