Юрий Любушкин: Указом награждать не предусмотрено. Проза XXI века

В один из таких дней, рассекая восторженную сутолоку победителей, по разбитым ступеням бодро подымался майор в сопровождении старшины. Последний нес в руках банку с краской и кисточку. Понятно, тоже хотят оставить память о себе. И никто бы не обратил на них особого внимания, если не одно «но». Впрочем, таких «но» было несколько.

Судите сами – был майор молод не по годам. Ну совсем мальчишка. Всякое бывало на войне, всякое. И такие вот мальчишки становились запросто старшими офицерами.

Немудрено, коль заслужил. Что еще бросалось в глаза? Награды… Судя по ряду орденских планок и нашивкам за ранения – в том числе и тяжелые, вон рука покалечена – в тылу майор явно не отсиживался, воевал храбро и отважно. Сразу видать, свой брат, фронтовик. Многое повидал. Дай, бог, каждому…

А вот васильковый цвет околыша фуражки и такие же просветы на золотых пагонах, напрямую говорили о принадлежности бравого офицера, в ладно сидящем кителе, к грозному военному ведомству под названием СМЕРШ.

СМЕРШ… Мать честная, кто ж из фронтовиков не слыхал о дерзких, смертельно опасных операциях контрразведчиков – смершевцев за линией фронта? Больше, конечно, наслышаны были о бесконечных стычках – не на жизнь, а на смерть – с группами немецких диверсантов, заполнивших ближайшие прифронтовые тылы, особенно в первые годы войны. Да и потом горячо было. Хватало им «работенки». Хватало…

Земля, как известно, слухами полнится. На то оно и солдатское «радио». Что-то узнавали, что-то сами «уразумляли». И на ус мотали: серьезные мужики там, бедовые.

Слухи слухами, но подробностей, конечно же, не знали. Да и откуда же их узнать? Ведомство серьезное, секретное, одно название – «Смерть шпионам!» – в дрожь и трепет любого приведет. Ну, а те слухи, что доходили до окопов переднего края, солдатская молва смаковала уважительно. А попробуй-ка заслужи такой авторитет у тех, кто на «передке» не один год со смертью в обнимку. И так изо дня в день, из месяца в месяц. То-то же…

Значит заслужили такое уважение, контрразведчики-смершевцы, когда о них просто и значительно одновременно рассуждали бывалые окопники: «Вояки еще те. Ого-го-о! Палец в рот не клади. С фрицами не чикаются. Любого мордой в землю уроют в два счета, Это им дело плевое. Вот бы все так воевали, то и Гитлеру с его „сворой“ полный „звездец“ настал бы еще в сорок первом…»

«Это им дело плевое» – как девиз на знамя СМЕРША. А то!

Но только такое на войне отвагой и ратным трудом завоевывается. Потом и кровью. И смертью своих друзей. Да и погляди на любого из них. И что же? Практически у каждого седой ежик волос. Значит досталось им на этой войне. Наверное, как никому. На то он и СМЕРШ. А сейчас? После победы? Для кого, для кого, а для них война продолжается во всей своей изуверской ипостаси. Оуновцы, сиречь бендеровцы, аковцы, «Лесные братья», а то и просто банды уголовников, – какой только нечисти не ошивается и не лютует в наших тылах. А нечисть эта изощренным зверством и подлым коварством переплюнет даже свору самых отпетых и оголтелых карателей. Попробуй одолей эту нечисть! Это лютый враг, всякого там сброда хватает. И схватка с ними будет почище, чем с немецкими диверсантами! И это значит война для СМЕРШа не сегодня закончится и уж точно не завтра. Эх мужики, мужики… Но об этом вряд ли кто задумывался здесь, на ступеньках Рейхстага, в первые дни всеобщего ликования. В общем, молод был майор контрразведчик, хотя… Не только его молодость бросалась в глаза. Сетка тонких морщинок возле глаз многое говорила бывалым людям. Видать хлебнул человек лиха через самый край, несмотря на свою молодость. Сколько же жутких передряг и смертельных схваток за его плечами? Мальчишка же еще совсем…

Тем временем майор привычным жестом поправил черную кожаную перчатку на левой руке и стал выводить на почерневшей от копоти стене…

Ему везло. Страшно везло все эти месяцы, начиная с форсирования Буга в районе Бреста, где с восходом солнца среди дымящихся развалин он видел не только трупы советских пограничников, но и застывшие в страшной смертельной гримассе безжизненные лица своих однополчан, солдат своего батальона. Сколько же было их, этих лиц на пути к Москве? Всех он теперь уже и не вспомнит.

Но недаром его прозвали в полку Шульце-везунчик. Он пережил и настоящий ад в затяжных боях возле Смоленска. И что же? Ни одной царапины. Все как с гуся вода. И вот – на тебе! Надо же было такому случиться – закончилось его везенье. И это когда до русской столицы всего-то ничего: рукой подать. Когда им предстояло с триумфом пройти по Кремлю – такая невезуха. Вот уж точно – проруха судьба… Или ему просто-напросто изменила фронтовая удача? Как знать, как знать…