Алина Макеева - Может, кофе?

– Маринка, как тут все здорово! Так, ладно, хватит, шуточки и сарказм в сторону. Спасибо тебе огромное, что пригласила меня! И вообще, я так сильно рада, не представляешь! Так классно, что ты меня нашла!

– И не говори. Социальные сети творят чудеса.

– Да, это точно. Согласна с тобой абсолютно. Знаешь, я сидела на работе, уже порядком… ммм… мягко выражаясь, утомившаяся… Надоело все, сил не было уже никаких сосредоточиться ни на чем. Буквально на минутку решила отвлечься и в Интернет зайти… Почитать что-нибудь или посмотреть… И тут вижу, что ты мне пишешь. Я так обрадовалась! Серьезно, ты не представляешь, как сильно! А когда ты сообщила мне, что последние полгода живешь на Тенерифе, и к тому же всегда готова принять гостей, я прямо в ту же секунду, как дочитала твое сообщение, пошла на сайт авиакомпании бронировать билет. Очередной отпуск я вполне заслужила. Мы же так давно с тобой не виделись! Я была в шоке, когда узнала, что вы с Димкой развелись. Вы были такой прекрасной парой, так друг другу подходили. По крайней мере, всем в институте так казалось.

– Да, мы развелись через год после выпускного, примерно как-то так… Честно говоря, я думаю, выйти замуж в восемнадцать лет, на втором курсе университета, было не особо умным решением.

– Но вы ведь так долго были вместе… Еще со школы… Чуть ли не с первого класса вроде бы… Тебе не очень тяжело было? – Вика откинулась на спинку стула и сбросила туфли на пол. Ее лицо выражало искреннюю заинтересованность. Марина так любила подругу за это, за искренность. За искренний восторг, за искреннее любопытство, за искренний страх или искреннюю злость, за искренность любых эмоций. И за натуральный цвет волос.

Марина опустила глаза в пол.

– Да как бы так тебе сказать… Конечно, тяжело… Я помню день, когда ко мне пришло осознание, что пяти годам семейной жизни конец…

Марина сделала паузу, вздохнула, прикрыла глаза. Вика знала и предвкушала. Сейчас ее ждет рассказ «в стиле Марины», той ее однокурсницы, которая умудрилась на первом курсе превратить в драму доклад об итальянском математике Луке Пачоли. Над Марининой манерой рассказывать обо всем с придыханием и полузакрытыми глазами, над ее меланхоличностью и склонностью драматизировать посмеивались, но истории ее всегда слушали с интересом.

Чай заваривался.

– Ты знаешь, я хорошо помню тот день, когда я поняла, что все кончено. Тот день, когда я начала принимать эту мысль и свыкаться с ней, когда я перестала гнать ее от себя. После очередного нашего скандала, которых в последний год брака было не сосчитать уже сколько, Дима хлопнул дверью и отправился в бар. А я лежала на диване, смотрела в знакомый и наскучивший потолок, слушала музыку в плеере и думала. Думала: как?

Как? Как все вышло из-под моего контроля настолько, что у меня уже даже не осталось слез, чтобы плакать из-за ссоры с мужем?

Я вспоминала первый год нашей совместной жизни. Какие это были сильные эмоции! Любая более-менее серьезная ссора для меня была концом света тогда! Все вокруг рушилось, в глазах темнело, все чувства (голод, жажда) притуплялись, руки леденели, воздуха не хватало, сконцентрироваться на чем-то казалось просто невозможным. Когда мы с Димой ругались, я пропускала учебу и работу, ссылаясь на плохое самочувствие. Я знала, что надо срочно отложить все дела, перевести дыхание, собрать в кучу мысли и срочно-срочно бежать. Бежать к нему. Где он, в каком баре сидит? Я знала, что это обязательно место где-то недалеко от дома. Я знала, что сейчас я приду и все ему объясню. Я бежала по морозу с переполнявшим меня чувством восторга от осознания, насколько сильно я люблю его, насколько сильно я боюсь его потерять. Этот восторг, казалось, вот-вот выпрыгнет из тела и понесется впереди меня. Я прибегала полная уверенности в том, что твердо знаю, какие слова нужно сказать, чтобы наша очередная глупая ссора сошла на нет. Моя уверенность в себе зашкаливала и всегда передавалась ему во время разговора, и примирение было настолько сладким… Я чувствовала такую любовь к нему, такое искреннее раскаяние из-за всех плохих слов, которые я посмела сказать в его адрес. Я так ненавидела себя за то, что не смогла быть сдержанней. Я так яростно оправдывала его перед ним же самим. Пыталась доказать нам обоим, что есть логическое объяснение тому, почему он повел себя так неуважительно по отношению ко мне в какой-то момент. Я защищала его и говорила, что у него были все основания, чтобы поступить именно так, как он поступил, чтобы сказать именно то, что он сказал. Я чувствовала себя спасительницей, супер-женщиной. У меня были ответы на все вопросы. Я четко знала, что не только единственный путь к счастью, но и единственный путь вообще в принципе в моей жизни – это примирение с ним. Я точно знала, что без него я умру. Я знала, что пока мы в ссоре, и есть даже призрачная угроза разрыва, все мое тело будет изнывать от физического недомогания. Желудок будет скручивать, рвотные рефлексы не дадут покоя при попытке что-нибудь в себя запихнуть, голова будет кружиться и болеть от голода и нервного перенапряжения.