Лидия Зимовская - Улыбка сквозь трамвайное окно

Пока сдавала экзамены, совсем не думала, как вернется домой. Занимались серьезно, на удивление все из их комнаты поступили, да и конкурс был небольшой. После зачисления девчонки отметили это событие и наказывали друг другу: мужьям не поддаваться – не с синяками же каждые полгода приезжать на сессию.

Алька дала мужу телеграмму: «Поступила. Приезжаю … -го». Всю дорогу себя уговаривала не делать виноватый вид, если что, не поддаваться, как учили девчонки.

Она не ожидала, что муж встретит ее на вокзале. Увидев в окно, заулыбался, сразу подхватил сумку. А она бросилась ему на шею, поцеловала, все же соскучилась, да и напряжение спало: грозы, по всей вероятности, не будет.

Вскоре ей на работе дали маленькую неблагоустроенную квартиру: комната и не то прихожая, не то кухня с большой печью. Они были рады собственному жилью, стали обзаводиться необходимыми вещами: диван, стол со стульями, телевизор, стиральная машина. Сережа, помимо основной работы на заводе, «халтурил»: ремонтировал телевизоры. Правда, вместе с приработком «халтура» приносила неприятности: рассчитываться принято было не только деньгами, но и бутылками. Алька мужа быстро переориентировала. В городе о Сереже сложилась хорошая репутация: и мастер добрый, и не пьет. От заказов отбоя не было.

Деньги им были очень кстати. Аля, наконец, снова ждала ребенка. Угроза выкидыша еще оставалась. Месяц пролежала в больнице. Свекрови кто-то рассказал народный рецепт: заваривать цветы ноготков и пить, как только заболит низ живота. Сушеную календулу достали и отвар у Альки всегда был наготове. Бывало, долго делает что-нибудь в наклон: стирает или полы моет, живот как схватит. Она выпьет полстакана календулы, приляжет и прислушивается, гадает, чем на этот раз кончится. В такие моменты Сережа жалел ее:

– Аля, брось все. Иди полежи.

И сидел рядом, гладил ее руку, без конца спрашивал, не прошло ли. Ведро с грязной водой так и оставалось посреди комнаты. Ему никогда не приходило в голову доделать уборку самому. И она молчала. Как только боль стихала, брала тряпку и домывала полы. Вот такая странная была и жалость, и любовь.

Календула или что-то другое помогло, в конце августа Алька родила дочку. Люся была настоящим деспотом. Они сами сделали ее такой. Когда ребенок плакал, они совали ей все, к чему она протягивала руки. Пусть делает все, что хочет, лишь бы успокоилась. Так повторялось изо дня в день. И каждую ночь Алька соскакивала, пытаясь быстрее укачать ее на руках, лишь бы Сережа не проснулся: ему завтра на работу, надо выспаться.

Но и Алькины силы закончились. Когда в очередной раз среди ночи Люся заплакала, она растолкала мужа:

– Иди, ты так сильно хотел ребенка, вот и водись с ней.

Сережа встал, пошел к кроватке, Алька тут же провалилась в сон. Только днем сообразила, что, оказывается, не только муж, но и она может приказывать мужу. Теперь всякий раз, когда из кроватки доносился рев, она говорила:

– Твоя дочь плачет.

Но не изверг же она, в конце концов. Оба измученные бессонными ночами, они только месяцев через семь поняли, что неправильно воспитывают дочь. И решили, что отныне настойчиво будут объяснять Люсе, что такое «нельзя».

Вскоре после декретного отпуска Аля поменяла работу. Будущему товароведу надо было набираться практики, и она устроилась в продуктовый магазин продавцом. Люся ходила в детский сад, воспитатели нахваливали, какая она разумная и послушная девочка. Правда, дома она изредка по-прежнему пыталась капризничать, настаивая на своем. Но родители излишние требования ребенка быстро пресекали.

Сережа в отличие от большинства соседских мужиков выпивал крайне редко, но уж в эти редкие случаи напивался до предела. Однажды летом уехал на мотоцикле помогать другу баню строить, а вернулся домой пешком, пьяный, еле на ногах стоит, на голове мотоциклетный шлем, а козырек, как медальон, на шее болтается. Оказывается, возвращался на мотоцикле, передним колесом врезался в столб, перелетел и со всего маху в тот же столб ударился лбом. Хорошо, что шлем был застегнут на ремешок. Мотоцикл больше не завелся, так и остался лежать в канаве. Сам пьяный водитель по кривой доковылял домой. Только утром жаловался, что голова болит не то с перепоя, не то от сотрясения мозга. Мотоцикл друзья потом помогли дотащить до сарая. Сережа сам мастер: как поломал, так и починил. Но Алька стала волноваться, когда он уезжал один. И не зря.

Однажды закадычные друзья собрались очередную баню ставить. Дело стоящее, все мужики были семейные, обрастали хозяйством. Поодиночке, ясно, большую стройку не поднять. Всю субботу и воскресенье работали. К вечеру выходных баню закончили, как водится, обмыли. Сереже надо было бы оставить мотоцикл, идти домой пешком и недалеко ведь было. Ну да пьяному море по колено. Он сел за руль да еще одного из друзей взялся по дороге подвезти. Обгоняя грузовик, Сережа не справился с управлением и вильнул под заднее колесо. Друг сразу скончался, а Сережа на третий день очнулся в больнице.